— Видал, как приветствуют нас? — обратился я к своему другу. — Здесь появление нового человека и новой собаки — событие.
Челкаш кивнул и вдруг, завиляв хвостом, побежал к огороду, где было целых четыре пугала. «Его дружелюбие не знает границ, решил познакомиться поближе с „Матренами“ и „Ванями“», — подумал я, но приглядевшись, заметил, что два пугала вовсе не пугала, а старик со старухой, которые застыли с мотыгами в руках и смотрят на нас во все глаза. Переступая через кочаны капусты, я направился к ним, вслед за Челкашом.
Поздоровавшись, я рассказал старикам о нашем бедственном положении и спросил, есть ли в деревне тракторист, чтобы вытащить нашего утонувшего Малыша.
— Тракторист есть. Паша. Вон его изба, — старуха показала на дом, рядом с которым стояло особенно огромное пугало — в красной рубахе с чугуном вместо головы — оно звенело бутылками.
— Паша в нашей Глуховке главный человек, — пояснил старик. — Он в бездорожье куда хочешь довезет. Он парень что надо. Не только вашего Малыша, он кого хочешь вытащит из реки, хоть самого черта. Но не знаю, в каком он сейчас самочувствии. Он, голубчик, вчера праздновал.
К Паше я достучался с трудом. Вначале в проеме двери показалось его скуластое небритое лицо, затем большой, с бочонок, живот и наконец он вышел на порог весь — босиком, в трусах и майке; взгляд у него был мутный, а лицо зеленого цвета — чувствовалось, Паша «праздновал» обстоятельно. Я объяснил ему суть дела.
Тяжеловес Паша (так я про себя его назвал) зевнул, погладил живот и протянул:
— Ясненько. Поедем покопаемся. Щас оденусь и заведу агрегат.
Паша надел только ботинки. Привязал к «руке» пугала еще одну бутылку и направился к сараю. Раздались выхлопы, тарахтенье, лязг и грохот — к воротам подкатил гусеничный трактор. Челкаш на всякий случай выбежал на улицу. Паша открыл ворота и бросил нам с Челкашом:
— Садитесь!
Но Челкаш наотрез отказался забираться в кабину страшной машины и побежал в сторону реки, давая понять, что, как штурман, будет указывать нам дорогу.
По пути, чтобы наладить с Пашей контакт, я спросил, почему в их деревне так много пугал?
— А-а, по привычке, — вновь погладил живот Паша. — Птицы их не боятся, все одно клюют ягоду. Нажрутся, сядут на пугало и чистят клювы… Только моего Васю и боятся.
— Какого Васю?
— Ну, мое пугало. Я его от коршуна поставил, тот цыплят таскает. Вася заметит коршуна, начинает изо всей мочи греметь бутылками.
Я посмотрел на Пашу — в своем ли он уме?
— Не веришь? — усмехнулся Паша. — Спроси у кого хочешь из наших глуховских.
Я вздохнул, подумав: «Вот к чему приводят „празднества“», но, как выяснилось позднее, ошибся.
— Так говоришь, мост смыло? — помолчав спросил Паша.
Я подтвердил, что от моста остались одни сваи.
— Вот так каждый год, — ухмыльнулся Паша. — Районные власти все обещают навести мост из железа… А потом пригонят рабочих, те сколотят настилы и привет!.. А гробанулся бы кто-нибудь из начальства, сразу зашевелились бы. Не только железный — отгрохали бы стальной.
Когда мы подъехали к полуснесенному мосту, там уже стоял Челкаш и показывал, где затонул наш Малыш. Паша не понял моего друга, а может усомнился в его умственных способностях, и, заглушив двигатель трактора, спросил:
— Где лежит ваша коробочка?
С гордостью за Челкаша, я ответил:
— Мой друг указывает место точно. Он никогда не ошибается.
— Ясненько, — погладил живот Паша. — Прям, как мой Вася… Щас размотаю трос, ты нырни к машинке и зацепи ее за форкоп (ушко под бампером), тебе лучше знать, где он там. И мой агрегат машинку сразу выволочит. Ему это — раз плюнуть. Автобус тащит, а то такую мелюзгу!
За время пока мы ходили в деревню и ехали обратно, погода так и не разгулялась. Вода в реке немного спала, но оставалась мутной, так что мне пришлось раз пять нырять, прежде чем я нащупал ушко и зацепил за него трос — словом, вылез из воды жутко измотанным и долго прыгал на одной ноге, вытряхивая воду из ушей.
Ну, а потом Паша залез в кабину трактора, запустил двигатель и его «агрегат» попятился от реки. Трос натянулся и вскоре из воды показалась желтая крыша Малыша, а затем и он весь, в тине и ракушках — изо всех его щелей стекали водяные струи. Честное слово, вокруг сразу посветлело, точно взошло солнце. Челкаш обрадовался, подбежал и поцеловал нашего железного друга.
Открыв двери Малыша, я первым делом вытащил из «бардачка» документы. К сожалению, они намокли, хотя и были завязаны в полиэтиленовый пакет (в паспорте и правах так и остались по две печати на каждом листке).
Что меня удивило — наш спутник паучок, несмотря на долгое пребывание Малыша под водой, оказался целым и невредимым — то ли отсиделся у потолка, где оставалась сухая полоска, то ли на время стал водолазом, — но факт остается фактом — он спокойно ползал по стеклу!
— Аккумулятор, ясненько, разрядился, — сказал Паша. — Снимай его, повезем ко мне заряжать.
Пока я возился с аккумулятором, Паша окунулся в реке — как я понял, чтобы окончательно прийти в себя после «празднества». Челкаш за это время вытащил из машины все наши вещи и разложил их на траве, в надежде, что солнце все-таки появится и вещи просохнут; а потом вдруг подбежал и шлепнул меня лапой по ноге — в зубах он держал мешочек Дарьи.
