Мои сны глазами очевидцев - [29]

...ВЕРУ

ДЕНЬ ВЕЛИКОГО ПОСТА

Обратившись, Андрей перестал вникать в жизненные вопросы, но сделался узким специалистом в области православия. Он набросил попону пренебрежительного невнимания на все, названное мирским и греховным, и с фонариком углубился в колодцы вероучения.

Олег вез друга на свою дачу. Он все еще не верил, что Андрей не будет пить. Была весна, - осколки луж на дороге и обломки снега на обочинах.

Андрей отпустил бороду, постился и курил строго по три сигареты в сутки. Его блаженно-просветленное лицо казалось Олегу подозрительным. О чем бы Олег ни заговаривал, Андрей сворачивал на Бога. В общем, Олег находил в этом что-то свеженькое, всё не о бабах.

И с Танькой ты как? Все? - спросил Олег.

Ой, ты не искушай меня такими разговорами. Это был блуд. Там нет любви, где нет Бога.

И как же ты теперь? В туалете?

Рукоблудие - грех. Бог все видит. Я на крест взгляну, устыжусь, и все пропадает.

А мне кажется, Христос парень такой веселый был, остроумный!

Не подходи к Нему с человеческими понятиями. Мы уже однажды подошли к Христу со своими мерками, и все, что по этим меркам сделали, - это крест.

- Но, допустим, красота женщины - разве не от Бога?

- От Бога. Но красота - не повод для греха. Красота - это ощущение присутствия Божия, когда мы Его видим, или слышим, или даже обоняем, но не осязаем. А добро - это действие Божие, не видим и не слышим, но чувствуем руку Его. Любовь - соединение красоты и добра. Надежда - умение ожидания добра и красоты, когда не видим, не слышим и не осязаем, но ждем. Вера это голосовые связки человека, способность призвать добро и красоту.

- С добром как-то напряженно, согласись. Зла как-то того... больше.

- Спрашивать, зачем в мире зло, это все равно, что говорить: "Зачем я прелюбодействую, если у меня есть жена?" Не твори зла сам - и его уже меньше будет в мире!

Что, по-вашему, зло, по-нашему - нормальная жизнь.

Мы все как на наркотиках сидим на грехах, только я уже понял, что наркотики - зло, а ты все еще нормой их считаешь. Представь себе горе отца детей-наркоманов! А каковы страдания Бога! Все люди - Его дети, наркоманы. Излечение бывает мучительно, и ропщем на Него, и излечится тот, кто сам захочет. Насильно никто не будет спасен, Бог нашу волю уважает, - Андрей закурил. - Это вторая, третья будет на ночь, а то не усну во благовременье.

Спасение - абстракция какая-то. Огонь, котлы с серой - мифология.

- Мы неверно понимаем спасение как гарантированное избавление от собственных страданий, от некоего адского огня. Тогда как любящий Бога хочет спасти Бога от страданий, и потому борется с грехами, которые доставляют Господу больше страданий, чем нам самим, поскольку неизмеримо больше Его любовь к нам, чем наша к Нему, к себе, друг к другу.... Высшая любовь в том, чтобы любить Бога не только как Отца, но и как Чадо, любовью не требовательной, а защитительной. В этом мы должны и можем подражать Богородице.

Они свернули на проселок, еловая лапа ударила по стеклу тяжело, как медвежья.

По дороге медленно, по-марафонски, бежал окровавленный человек. Каждое его движение намекало на то, что он вот-вот упадет.

Олег взял левее, чтобы наверняка объехать его, и прибавил газу. Увидев машину, человек поднял обе руки и что-то прокричал.

- Останови!

- Андрюха, это подстава, засада, тут беглых уголовников тьма, перо под ребро, уведет тачку!

- Останови, я сказал! Человек ты, или нет! - Андрей рванулся к другу с явным намерением праведной потасовки, и Олег с руганью подал назад.

- Спасибо, родные! Бизнесом я занимался, задолжал, они меня на даче в гараже держали, выкупа требовали, электрошок в задницу пихали, еле вырвался, - говорил Миша. В нем боролись усталость и возбуждение, он то закрывал глаза, и челюсть с разбитым ртом тотчас отвисала, как у глубоко спящего, то взбадривался и скороговоркой продолжал рассказ о напастях.

- Мы тебя до поста подкинем, свернем вот тут, - Олег попытался придать голосу доброжелательное безразличие, которое он сам назвал бы независимостью.

- Не надо к ментам, пацаны, они все в районе повязаны! Я оклемаюсь, до трассы подкинете, в Москву поеду, в прокуратуру! - встрепенулся Миша.

- Завтра подкинем! Отдохнешь сегодня у нас на даче, подлечим тебя, брат!

Олег с неприязнью взглянул на благодушествующего друга: - Это моя дача. Андрей, это моя дача. Я не повезу туда кого-то. Я лучше не повезу туда никого.

- Олег, я тебе заплачу. Сдай мне свою дачу на одни сутки.

- Ребят, да не надо на дачу, только до поселка, я отсижусь где-нибудь, пацаны. Водички если только дадите хлебнуть и сожрать что-нибудь. А закурить нет?

Андрей угостил Мишу и закурил сам: - Сказано в Евангелии: "Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым" - Андрей выпустил изо рта дым, и продолжил притчу о добром самарянине. Ему казалось, что сейчас курение приближает его к слушателям, хотя и удаляет от Бога. "Прости меня, Господи" - думал он, затягиваясь.

"Идиот, фанатик чертов, клоун" - думал Олег. Израненный дремал.