Мои седые кудри - [2]

— Вот это сон, — снова отозвался Николай, — так бы наяву…

— Пора кончать, товарищи, наше бродяжничество, — с неведомо к кому относящимся упреком добавил Сергей, длинный и худой парень, отрастивший себе за время скитаний в лесу пышную каштановую бороду. — Пока были у Кузнецова, делом занимались… А теперь бродим… Ищем… А что? Иглу в стоге сена!

— Кто ищет, тот найдет! — пытался подбодрить людей Дядя Ваня. — А пока ответьте мне: все ли помнят наш условный сигнал?

— Все! Все помним! — послышались голоса.

— Ну, тогда полный порядок. Победа ждет нас, и только победа. Это я вам говорю точно.

И, напомнив известные всем правила ночного похода, пошел вперед. Сделав несколько шагов, остановился и, как бы подбадривая самого себя, сказал:

— Они не могли далеко уйти, не могли! Они тоже где-то здесь пережидали дождь. Чувствую это, ребята.

Вожак двинулся дальше. За ним цепочкой шли девять его товарищей. На лес уже опустились сумерки. Кое-где меж стволами виднелись первые дымки вечернего тумана, на попадавшихся изредка небольших полянах он стелился плотной пеленой. Сырость, прелые запахи валежника, перемешанные с острым, почти резким запахом хвои, дурманили людей. Донимали ожившие после дождя комары, нещадно хлестали жесткие ветки кустарника, обдавая идущих крупными, застоявшимися на листьях дождевыми каплями.

С каждой минутой идти становилось тяжелее. Но упорство граничило с отчаянием, и трудно сказать, что могло случиться с усталыми и голодными людьми, если бы не железная воля их вожака. Он своей собранностью и уверенностью держал всю группу в сравнительно боевом и решительном состоянии. Ни жалоб, ни упреков, ни проявлений слабости — только вперед, только к цели.

Когда идти было совсем невмоготу, вожак останавливал группу для короткой передышки и, как мог, старался отвлечь людей от невеселых дум, порожденных усталостью:

— А помните, ребята, осень сорок первого? Мы, голодные, раненые, окруженные врагом, — и то колошматили фашистов и поезда их под откос пускали. Ведь пускали, черт побери!

И люди с оживлением вспоминали боевые эпизоды из своей партизанской жизни, когда им пришлось зимовать в небольшом отряде белорусского партизана Якова Кузнецова. Там они тоже называли своего вожака, бывшего политрука саперной роты Харитона Хатагова, «Дядей Ваней». Его группа состояла из пятнадцати бойцов и особняком входила в отряд Кузнецова. Своей храбростью, неуловимостью, дерзкими налетами на вражеские склады боеприпасов, на полицейские участки группа снискала себе заслуженную славу.

В сводках и донесениях, а иногда в листовках гитлеровской разведки сообщалось, что остатки бродяг с их главарем «Черным бандитом» пойманы и казнены. Но проходило время, и новые объявления и новые листовки опять появлялись, а денежное вознаграждение за поимку «опасных бродячих преступников» увеличивалось вдвое и втрое.

Но взрывы на железных дорогах, пожары на складах и убийства захватчиков-фашистов с каждым днем учащались. И немцы принимали меры: активизировались полицаи, разного рода предатели, участились прочесывания леса солдатами, на поиски и поимку «бродяг» выделялись целые воинские батальоны. А партизаны вели борьбу, применяя свою испытанную тактику — уклонялись от прямых встреч с вооруженным противником. Когда приходилось слишком туго — они перебазировались в другие районы и там продолжали борьбу.

В одной из серьезных и жестоких стычек с карателями отряд Кузнецова попал в тяжелое положение. До позднего вечера отбивал он атаки врага. Но каратели были вооружены пулеметами, автоматами и легкими минометами. Они заставили плохо вооруженных партизан отходить с боем в глубь леса. Только густые заросли спасали народных мстителей от губительного огня.

Когда отряд был прижат к реке, у партизан кончились патроны. Гранаты были использованы. Яков Кузнецов скомандовал:

— В реку! Плыть на тот берег!

Бойцы бросились в воду и поплыли. У Кузнецова был еще запасной диск и две гранаты. Он прикрывал отступающих партизан. Когда кончились патроны, он швырнул в карателей одну за другой гранаты и вплавь пустился вслед за своими. Те уже успели укрыться в лесу.

Когда каратели вышли на берег реки, они сначала ничего не могли понять. Куда ушли партизаны?

А они, обессиленные и мокрые, радуясь не тому, что остались живы, а тому, что не попали в руки карателей, подсчитывали свои потери.

— В твоей группе, Ваня, какие потери? — спросил Кузнецов.

— Пятеро убитых, — ответил Хатагов, — раненых нет. Теперь нас десять человек, а могло не остаться и ни одного.

— Войны, дорогой мой, — сказал Кузнецов, — без потерь не бывают.

— Согласен, — вздохнул Хатагов. — Сегодня схватились с карателями, завтра с вшивыми полицаями — а что дальше?

— Чего же ты хочешь? — спросил Кузнецов.

— Чего я хочу, ты знаешь, — ответил Хатагов. — Нужна связь с Москвой.

— Я не против, — согласился Кузнецов, — но у меня в отряде радиостанции нет, прямого провода тоже не успел проложить. Воюю, чем могу…

— Но ты же знаешь, что московские десантники в нашем районе высадились и нас ищут?

— Лес большой, разминешься скорее, чем встретишься. Знаешь что, Ваня, давай так решим. Бери своих людей и иди к десантникам. Найдешь их — твое счастье, тогда и нас позовешь. Не найдешь — возвращайся, мы тебя всегда примем.