Мои песенки - [9]

Как-то раз путем окрестным

Пролетал Дракон… И там,

По причинам неизвестным,

Стал глотать прекрасных дам.

Был ужасный он обжора.

И, глотая что есть сил,

Безо всякого разбора

В результате проглотил:

Синьориту Фиамету,

Монну-Юлию Падету,

Аббатису Агриппину,

Синьорину Фарнарину,

Монну-Лючию ди Рона,

Пять сестер из Авиньона

И 617 дам

Неизвестных вовсе нам!

Но однажды граф Тедеско,

Забежав Дракону в тыл,

Вынул меч и очень резко

С тем Драконом поступил!..

Разрубив его на части,

Граф присел!.. И в тот же миг

Из драконьей вышли пасти

И к нему на шею прыг:

Синьорита Фиамета,

Монна-Юлия Падета,

Аббатиса Агриппина,

Синьорина Фарнарина,

Монна-Лючия ди Рона,

Пять сестер из Авиньона

И 617 дам

Неизвестных вовсе нам!

Бедный тот Дракон в несчастье,

Оказавшись не у дел,

Подобрав свои все части,

Плюнул вниз и улетел!

И, увы, с тех пор до гроба,

Храбрый граф, пустившись в путь,

Все искал Дракона, чтобы

С извинением вернуть:

Синьориту Фиамету,

Монну-Юлию Падету,

Аббатису Агриппину,

Синьорину Фарнарину,

Монну-Лючию ди Рона,

Пять сестер из Авиньона

И 617 дам

Неизвестных вовсе нам!

БАЛЛАДА О КОНФУЗЛИВОЙ ДАМЕ

Подобно скатившейся с неба звезде,

Прекрасная Дама купалась в пруде…

Заметив у берега смятый корсаж,

Явился к пруду любознательный паж.

Увидя пажа от себя в двух шагах,

Прекрасная Дама воскликнула: «Ах!»

Но паж ничего не ответствовал ей

И стал лицемерно кормить лебедей.

Подобным бестактным поступком пажа

Зарезана Дама была без ножа…

Так в этом пруде, всем повесам в укор,

Прекрасная Дама сидит до сих пор!

КИТАЙЧОНОК ЛИ

Чуть-чуть не с пеленок

Таская кули,

Жил-был китайчонок

По имени Ли.

К научной программе

Никак не влеком,

Ходил он с кулями

Дурак-дураком!

Никакой с ним нету силы,

Как его ни шевели!

Ах и глуп же ты, мой милый

Китайчонок Ли.

Но вот, как ни странно,

В вечерний досуг,

К жене Богдыхана

Забрался он вдруг!

В окно к Богдыханше

Залезть не пустяк!

Ах, ну и болван же!

Ах, ну и дурак!

Никакой с ним нету силы,

Как его ни шевели!

Ах и глуп же ты, мой милый

Китайчонок Ли.

Ему было худо!

И бросился вспять

Он бомбой оттуда

Часов через 5.

В горячности странной,

Вслед сжавши кулак,

Жена Богдыхана

Промолвила так:

Никакой с ним нету силы,

Как его ни шевели!

Ах и глуп же ты, мой милый

Китайчонок Ли.

ЛЮСИ

О, милый друг, хотя ты

Весь мир исколеси,

Все дамы грубоваты

В сравнении с Люси.

Она хрупка, как блюдце!

И, Боже упаси,—

Хоть к платью прикоснуться

Застенчивой Люси!

Все скажут, без изъятья,

Кого лишь не спроси,

Что Жанна Д'Арк в квадрате

Безгрешная Люси.

И быть бы ей в почете,

Когда бы в Сан-Суси

Не числился в пехоте

Сержантом сын Люси!

ПРЕДАНИЕ О ЧЕРНОМ КАМНЕ

В стране, где измену карает кинжал,

Хранится в народе преданье,

Как где-то давно некий Паж вдруг застал

Принцессу во время купанья!

И вот, побоявшись попасть на глаза

Придворной какой-нибудь даме,

Он прыгнул в отчаянье, словно коза,

За черный обветренный камень.

Но сын Афродиты не мог нипочем

Снести положенья такого!

И стал черный камень прозрачным стеклом

Под взором Пажа молодого!

Для вас, о влюбленные, был мой рассказ!

И хоть было очень давно то,

Давайте за это еще лишний раз

Прославим малютку Эрота!

ТРИ НАБОБА

Где-то давно, друг от друга особо,

Жили да были три старых набоба.

Верили твердо они с давних пор,

Что, мол, спина — просто пыльный ковер.

Но как-то раз их раскаянье взяло!

И порешили они, для начала,

Так управлять, чтоб отныне вперед

В масле катался их добрый народ!

С этой целью сошлись на совете

Первый, второй и задумчивый третий…

И, опираясь десницею в лоб,

Молвил задумчиво первый набоб:

— Всею душой устремляясь к народу,

Я упраздняю плохую погоду,

Зонтик огромный воткну в небосвод,

Чтоб не чихал мой любезный народ!

Было торжественно слово второго:

— Я же для блага народа родного

Распоряжусь, comprenez vous, chaque jour[5]

Делать пейзанам моим маникюр!

И в умилении каждый особо

Слушали третьего оба набоба:

— Я же для блага отчизны родной

Просто возьму и — уйду на покой!

МАДАМ ДЕ ШАВИНЬОМ

Сам Папа мне свидетель,

Что на сто верст кругом

Известна добродетель

Мадам де Шавиньом!

Ей не страшно злоречье!

Белей чем снежный ком,

И реноме, и плечи

Мадам де Шавиньом!

И, словно ангелочки,

Вдаль тянутся гуськом

12 юных дочек

Мадам де Шавиньом!

И к этой строгой даме

Явился как-то раз

С фривольными мечтами

Приезжий ловелас!

Но был от пылкой страсти

Он сразу исцелен.

Когда в ответ на «Здрассте»

Она сказала: «Вон»!

Когда ж от нагоняя

Он бросился назад,

Добавила, вздыхая:

— Вон… Свечи ведь горят!

И вмиг погасли свечи!

И на сто верст кругом

Во тьме сверкнули плечи

Мадам де Шавиньом!

БРАТ АНТОНИО

В монастырской тихой келье,

Позабывши о веселье

(Но за это во сто крат

Возвеличен Иисусом),

Над священным папирусом,

Наклонясь, сидел аббат:

Брат Антонио — каноник,

Муж ученый и законник,

Спасший силой Божьих слов

От погибельных привычек

49 еретичек

И 106 еретиков!

Но черны, как в печке вьюшки,

Подмигнув хитро друг дружке

И хихикнув злобно вслух.

Два лукавых дьяволенка

Сымитировали тонко

Пару самых лучших мух!

И под носом у аббата

Между строчками трактата

Сели для греховных дел…

И на этом папирусе

Повели себя во вкусе

Ста Боккаччьевых новелл!

И охваченный мечтами

Вспомнил вдруг о некой даме

Размечтавшийся аббат!..

И, без всяких апелляций.

В силу тех ассоциаций,

Был низвергнут прямо в ад:

Брат Антонио — каноник,