Мои красные туфли - [4]

От возмущения Карли резко выпрямилась.

— Но я не могу ему звонить. Это слишком унизительно!

— Да, наверное. А когда тебя, пьяную и насквозь промокшую, вытаскивают из бассейна, — это очень благородно и достойно, так ведь? На тебе в этот момент, случайно, не было тиары или чего-нибудь подобного? — И Дана, и Дейзи одновременно взглянули на Карли с любопытством и легким презрением.

— Ты ничего не понимаешь, — простонала Карли. — Я просто не могу ему звонить. Да у меня и номера его нет!

— Зато у меня есть. — Дана усмехнулась. — Так в чем же загвоздка, милочка? В том, что он видел тебя… пардон, обнаженной?

— Ну, знаешь… — Карли помолчала и неожиданно вздрогнула. — Я даже не подумала об этом.

— Могу успокоить. Как только твое малюсенькое платьице намокло, все сразу же увидели тебя голой, так что переживать не стоит.

— Нет, — пробормотала Карли. — Не может быть.

— Поверь, уж я точно знаю…

— Тогда убей меня сию же минуту… — Карли не сомневалась, что не входила в десятку наиболее ценимых Эваном женщин, а возможно, не попала даже и в первый миллион, однако ей вовсе не хотелось попасть в число тех особ, которые казались ему странными и эксцентричными.

— Не переживай, он всего лишь один из множества парней, — попыталась успокоить подругу Дана. — А кроме того, мне почему-то кажется, что он считает тебя очень даже хорошенькой.

— Нет, он вовсе не один из множества. Он — парень, который, судя по всему, считает меня хорошенькой, но при этом тупой, а к тому же избалованной и ни на что не годной, как испорченная комнатная собачонка.

— Эй! — возмутилась Дана. — Поосторожнее в присутствии избалованной, ни на что не годной, испорченной комнатной собачонки!

— Извини, детка, не хотела тебя обидеть. — Карли дружески погладила таксу. — Каждый раз, когда мы с Эваном встречаемся, он начинает дразнить меня за глупые рекламные ролики. А уж мультфильмы! Я, видишь ли, загрязняю мозги американских детей и подростков, и ничего больше! Среди семи смертных грехов я занимаю место где-то между праздностью и обжорством.

— Нет уж, скорее, между похотью и обжорством, — уточнила Дана.

— Он просто ненавидит меня.

— Да уж-ж-ж, — протянула Дана, скорчив насмешливую гримасу. — А тебе не кажется, что ты принимаешь все это слишком близко к сердцу? Он не готов оценить по достоинству твою работу? Ну и ладно! Посмотри на меня — сижу, пишу сценарии для комедий положений, один за другим, и давно привыкла к тому, что люди считают мою работу полной ерундой. Так что не переживай.

— Не могу не переживать! — Карли в отчаянии заломила руки. — Ведь он-то создает серьезные, умные документальные фильмы, а я мастерю рекламу всякой никому не нужной ерунды. Он работает ради дела, ради искусства. Я же — просто ради денег. Вот и получается, что он герой, а я ничтожество.

— Ну и что же? Неужели из-за этого стоит убиваться? Зато он не сумеет озвучить твои роли. Ты гоняешь на шикарной спортивной машине — можно сказать, секс на колесах, — а он ползает на какой-то развалюхе. Ты никому ничего не должна, кроме как кредит за дом, а он до сих пор расплачивается за диплом сноба из университета для избалованных деток. Так что плевать нам на то, что он подумает. Сопляк, ничтожество, и больше ничего.

Карли одарила подругу благодарным взглядом и даже улыбнулась в знак признательности:

— Что и говорить, умеешь поддержать в трудную минуту. Дана в ответ тоже улыбнулась:

— Всегда к твоим услугам, малышка. Твой сопляк — мой сопляк. Непременно найду тебе номер его телефона.

Карли аккуратно поставила «ауди» в гараж, спрятанный за маленьким домом в Студио-Сити, где Карли проживала совместно с котом по имени Один. Этот белый с голубой отделкой особнячок в стиле дома на ранчо ничем не отличался от остальных, выстроившихся в ряд вдоль тенистой улицы. Но так было в сороковых, когда на улице селились рабочие киностудий, идущих в гору, и монтировщики декораций. Несколько десятилетий спустя здесь тоже жил киношный люд, однако теперь уже это были разного рода чиновники и высокооплачиваемый творческий персонал. Разумеется, дома отражали все особенности своих хозяев.

Везде, где только возможно, прилагались усилия к превращению простых надежных послевоенных придорожных домов в мини-поместья. Участки в половину и даже четверть акра не мешали гордым домовладельцам пристраивать с тыльной стороны разного рода архитектурные излишества — насколько позволяли законы планировки и застройки. Самые решительные собственники прощались со старым домом, а на его месте возводили нечто новое, поражающее буйством фантазии и изобретательности. Дом Карли принадлежал к тем немногим, которые не претерпели никаких изменений. По меркам Лос-Анджелеса, где историю берут взаймы у восточного побережья, ее дом казался почти уникально старым.

— Мр-р-р?

Карли заперла кухонную дверь, через которую вошла, бросила кошелек на стол и нежно обняла родного представителя семейства кошачьих весом в двадцать с лишним фунтов.

— Привет, Один! Как сегодня настроение у моего нордического бога? Проголодался?

Кот выразил дружеское расположение мурлыканьем, больше похожим на рокот мотора дорогой немецкой машины.