Мои хорошие друзья. Лесная песня - [8]

Впустил я его через окно и говорю:

— Гляди, я рыбу поймал!

— Где?

Что за глупый вопрос! Ну, думаю, и отвечу так же, как он спрашивает:

— В погребе!

— Врёшь! В погребе рыба жить не может. Там картошка.

— А у нас вода там по колено.

— А почему у вас дверь закрыта?

— А потому, что моя бабушка любит ходить через окно.

Сказал я так, и самому стало как-то не по себе. Врать ведь тоже надо в меру… Но Петька, как ни странно, не только целиком и полностью мне поверил, а даже восхитился:

— Вот это бабушка! А моя и сама через окно лазить не любит, и мне не разрешает.

Глядя на моего щурёнка, Петька восхитился и им:

— Бойкий какой! Того и гляди, полетит. Как поймал?

— Палкой. Ка-а-ак ляпнул — сразу на берег вылетел.

— А говорил — в погребе… Эх ты!

— Да пошутил я. В реке поймал. Жалко только, что одного. Вот ты бы тут покараулил, чтобы он не очень-то безобразничал, а я тем временем на речку сбегаю, ещё хоть одну рыбину поймаю.

Петька согласился, я вылез в окно и снова побежал на речку. Но не успел я дойти до берега, как Петька нагнал меня и обиженно пробормотал:

— Ну тебя совсем! Твой щурёнок из ведра выскочил и давай по полу прыгать. Бабушка твоя проснулась, пришла и стала на меня кричать. Тогда щурёнок как прыгнет — прямо на неё. Хвостом ей по щеке угодил. Тут она меня и выгнала. А я-то что? Виноват, что ли?

— Да ты успокойся, — сказал я.

— Ладно, я успокоюсь, но она и тебе пообещала кое-что…

— А щурёнка она не вышвырнула?

— Что ты! Она и подойти-то к нему боялась.

— Так и остался на полу?

— Нет, вот он…

И только тут я заметил, что в подол Петькиной рубашки завёрнут мой щурёнок.

— Ай да Петька, ай да молодец! — обрадовался я. — Давай его сюда!

Вырыли мы на берегу ямку, она сразу наполнилась водой. Щурёнка пустили туда, а сами пошли ловить рыбу. Долго сидели. Темнеть стало. А мы так ничего поймать не можем.

— Без удочек не поймаешь, — сказал Петька. — Пошли домой. Мне холодно. Да и вообще — уху и из одного такого крупного щурёнка сварить можно.

Глядь — а в лунке ничего нет.

— Улетел в воду! — догадался я.

— На крыльях! — съязвил Петька.

Вечером пришёл к нам дядя Василий. Я думал, он опять меня ругать будет. А он отдал бабушке большую щуку и сказал:

— Это ваша. Ваш внук её поймал, она от него улетела, а я её снова заарканил.

— Это не моя, дядя Василий, — признался я. — Моя меньше была.

— Это она, пока летела, вытянулась, — хитро прищурился дядя. Василий.

За что же он мне щуку подарил? Неужели понял, что я его грядки сберечь хотел?..

ЗВЕЗДА ПАМЯТИ

— Папа, скажи, пожалуйста, а как пишутся письма? — спрашивает Лиза.

— А кому ты хочешь написать?

— Никому. Просто хочу научиться письма писать.

— Тогда садись и пиши. Я тебе буду подсказывать.

Лиза взяла листок бумаги, ручку и уселась рядом с папой за маленький столик, стоявший возле его кровати.

— Ну, вот, а теперь пиши письмо так, как будто я уехал в Москву, а ты пишешь мне. Как начнёшь?

— Не знаю.

— Ну, можно так, например: «Здравствуй, папа! Твоё письмо мы получили. Спасибо». Написала?

— Написала. А дальше?

— Ну, дальше новости какие-нибудь.

— Знаю, знаю! Мышки припрятали в погребе три луковицы. Да?

— Нет, это новость незначительная. В письме что-нибудь поважнее должно быть.

— Ну, тогда про то, что телёнок коту Ваське на хвост наступил. Ох, что было!

— Это, пожалуй, можно. Вот и напиши. И что было, тоже.

Несколько минут Лиза сидела, высунув кончик языка, и писала. Наконец сказала:

— Всё.

— Всё? Ну, теперь в самом низу напиши число и год. И подпишись.

Лиза написала: «Лиза. 21 июня 1941 года».

И — вздохнула:

— Жалко, что настоящие письма некому писать.

А на следующий день началась война. Мужчин стали посылать на фронт. И Лизиному папе тоже принесли повестку из военкомата.

Пятилетний Лизин брат Аркашка заныл:

— А кто теперь мне самолётики из бумаги делать будет?

— Не горюй, Аркашка, я тебе с фронта настоящий самолёт привезу. А то всё бумажные да бумажные.

— Со звездой? — засмеялись мокрые Аркашкины глаза. — А когда ты вернёшься?

— Вот только весна начнётся, сразу и вернусь. Когда на лугу цветы зацветут.

— Только ты шубу свою надень, а то до весны-то замёрзнешь.

— Я себе новую сошью. Ведь в армии все в одинаковых шубах.

— А из чего сошьёшь?

— Поймаю барана, а из его шкуры шуба знаешь какая?

— А как же баран — совсем без шубы останется?

— Ну, мы и для него что-нибудь придумаем! — засмеялся отец.

И Аркашка тоже засмеялся. Даже расхохотался.

Теперь надо было успокоить Лизу, которая смахивала слёзы украдкой, чтобы не заметил Аркашка.

— А у тебя теперь будет кому письма писать, — сказал ей отец. — Вот ты и пиши. И почаще. Если сможешь, каждый день.

Жизнь стала тяжёлой. В школе было холодно. Ребята сидели за партами в шубах и валенках. Снег на валенках не таял. Учительница Анна Ивановна время от времени растирала детям красные пальцы и согревала их своим дыханием.

Со скрипом открылась дверь класса, и вошла Лиза.

— Ну, принесла? — спросила её Анна Ивановна.

— Принесла.

— Где нашла?

— На чердаке.

— Молодец, — похвалила учительница девочку. — Теперь мы можем написать диктант. — И она раздала девочкам и мальчикам пожелтевшие страницы из ненужных старых книг, которые раздобыла Лиза. — Это будут ваши тетради. Пишите между строчками, чтобы было хорошо видно.