Мои годы в Царьграде. 1919−1920−1921: Дневник художника - [5]
Карта Константинополя. 1903
Бронзовые врата IX в. в Вестибюле воинов собора Св. Софии. Кон. XIX – нач. XX в.
Вступление
Для нас, русских, нет более яркого слова, чем слово Царьград. Оно освящено веками и связано с выдающимися событиями нашей истории. Со времени первого культурного пробуждения, от своего крещения, старая Русь оборачивается лицом к славной столице – центру богатейших рынков. Один за другим следуют завоеватели, сменяются культуры, рождаются новые политические и социальные концепции. Но живучесть и особое очарование Царьграда никогда не увядают. В них отражаются целые эпохи, их древность и весомость – теряются в седине времени. В них сосредоточена тайная сила, которая властно привлекала самые невероятные народы далёких столетий и недавнего прошлого.
Наполеон сказал: «Кто завладеет Царьградом, тот станет властелином половины мира»>2. Это не преувеличение. Перед нашими глазами разворачиваются грандиозные события, раскрывающие весь глубокий смысл этого афоризма. Кто только не добивался славной столицы!
Однако нет в целом мире другой страны или нации, которая сохраняла бы воспоминание о Царьграде с такой ревностью и которая столетиями мечтала бы о нём так мистически, как Россия и русский народ. Ни обширность границ, ни наезды орд, ни смены правительств, ни последние кровавые лихолетья – ничто не может отвлечь или затемнить взгляд, который однажды обратился к чудесному городу, «царю-городу, защитнику всех других городов, всех церквей, средоточию знаний и искусств»>3, как выразился один византиец.
Можно было бы целыми томами рассказывать о том, как переходила от столетия к столетию и из поколения в поколение идея Св. Софии, эмблема культуры и духовности, как укоренялась она в русском сознании. К сожалению, характер этой книги не позволяет мне привести некоторые факты, которые раскрыли бы взаимные связи между Царьградом и нашими центрами культуры – Киевом, Новгородом, Волынью, Суздалем, Москвой.
Всё это сложилось бы в целые разделы исторического труда об основных элементах многовекового воспитания, сила которого всё меняется и меняется, не теряя, однако, никогда своего значения.
Законы интеллектуальной культуры подобны законам материи: ничто не пропадает, всё изменяется.
Основные принципы нашей жизни покоятся в глубоких недрах, омываемых водами далёких праисточников.
Торговля и её пути изменились. Наплыли новые силы. Но основа нашего ума была и остаётся до сих пор неизменной. Только в этом направлении и надо искать прочные вехи. Это они определяют Восток и Европу, Россию и Запад. Они стоят нерушимо вопреки работе столетий и упорству гениальных умов, а также вопреки судьбе, которая меняет народы.
Византийский костёр имеет такую силу, что огонь, который зажёгся от него в наших землях, ничто не в силах было потушить.
Престиж интеллектуальной культуры, единственная в своём роде краса падшей столицы и её первостепенное значение столетиями наполняли русскую душу мыслью о праве унаследовать её и присвоить.
Такая идея, злая или добрая, справедливая или ложная, является показателем того, какое особое значение имеют для нас Византия и Царьград.
У нас есть ещё и вторая духовная родина: Италия – страна заклятых врагов Византии.
Много книг и трудов посвящены Италии. Шедевры её искусства занимают первое место в мире. Мерой именно этого искусства оценивается искусство «схизматиков» как варварское, безжизненное, убогое.
Византийское искусство рассматривают как искусство недвижимое, догматическое, неспособное обновляться. Оно, мол, под наблюдением церкви концентрировало свои тысячелетние усилия на постоянном повторении работ нескольких гениев.
Теперь мы знаем Византию в совсем другом аспекте. Надо рассматривать её образ беспристрастным глазом и сердцем. Рассматривать памятники просто без посредничества. Надо дышать воздухом её художественных центров, чтобы оценить во всём размахе и силе это передовое человеческое искусство.
Я видел Св. Софию, стены Феодосия, Кахрие-Джами>4, церкви в Салониках и Дафни>5, Мистре (около Спарты)>6 – славные византийские Помпеи. Всё это в руинах. Но здесь не меньшая интенсивность творческой работы, чем в искусстве Италии.
И действительно. Разве итальянский Ренессанс с его гениями – Чимабуэ и Джотто, как и век спустя гений нашего Андрея Рублёва – не был поздним развитием идей Царьграда, Салоник, Мистры, дыхание которых раздувало паруса венецианцев, пизанцев, неаполитанцев>7? Гуманизм взял начало под сводами келий Мистры, в её дворцах и монастырях, подобных орлиным гнёздам на высокогорьях. Мировое значение Византии не вызывает сомнений. При этом ещё надо знать, что многие памятники не сохранились до наших дней!
Обложка малотиражного издания работы А. Грищенко «Русская икона как искусство живописи»
Если бы не было Св. Софии, – говорил Шарль Диль>8, – мы не могли бы ни оценить, ни представить себе гений Византии.
Остался ли какой-нибудь след от церкви Апостолов (VI столетие), шедевра и почти современника Св. Софии? Одно из прекраснейших произведений византийской архитектуры, где впервые реализован гениальным способом план пяти куполов, был ограблен и разорён крестоносцами. Мохаммед сравнял церковь с землёй и устроил из разрушенных частей мечеть, которая носит его имя
