Мои Белые Боги - [30]

Грис помог ей спуститься, погладил дракона по голове и встречал спускающихся на двух других драконах вестников. А Саша зачарованно и тихо, во все глаза рассматривала кулькит. Есть во всем это что-то не человеческое. Привезенный из Турции необычный браслет – человеческий, и аромат из Индии человеческий и айпад из США человеческий или очеловеченный – как угодно, но здесь каждый камень кричит о другой, нечеловеческой логике, о незнакомом чувстве красоты и несомненно, что это чувство и эта красота есть и надо ее понять, чтобы понять населяющих этот мир существ, называющих себя мориспен.

– Он заявил, что умнее нас всех, – с усмешкой сказал Изирда Уэарз, кивнул на Отику и принялся наглаживать своего дракона.

– Опять? Пора привыкать, – отмахнулся Грис.

Отика с интересом оглядывал кулькит и, как и Саша, прислушивался к первому послевкусию от созерцания.

– Надолго мы его завоевали? – важно спросил Отика и завел руки за спину.

– На Земле бы тебя побили, – шепнула Саша.

– Вы бьете умных людей? – громко спросил Отика и Саша в шутку ответила:

– Только в детстве. Это…такой обычай.

Вестник Отика Тринити иронично приподнял брови и парировал: – Понятно, почему у вас столько проблем.

– Да нет же. Это сложно объяснить. Давай потом, а лучше забудь. Все кулькиты такие?

– Кулькиты похожи друг на друга. Это самый близкий и здесь жил сам Катарац Фиц – огромная такая сволочь, редкий садист, гурман и коллекционер с высоким уровнем сообразительности. Думаю, он попытается его отвоевать и очень странно, что до сих пор делал это слабо. Как будто…боится что-то повредить, – сказал Отика, оглядывая площадь цепким взгляд, – Грис уже рассказывал про варианты мориспен?

– Нет.

– Когда еды стало не хватать, мориспен сделали себя маленькими. Изменили своих детей и следующие поколения, чтобы они рождались невысокими, худыми, с более эффективными органами переработки пищи. А Катарац – здоровый, изначальный вариант мориспен, его предки вежливо отказались от изменений и остались как есть, здоровыми и страшными.

Следом за драконами на площадку приземлились летающие круги, на которых прибыли риспийцы. Перекоос с другим риспийцем, Тафиром сидели на летающей доске по-турецки скрестив ноги и бросал на каменную доску похожую на поплавок палочку. Или поплавок, похожий на палочку. «Или что на что похожее», – запуталась Саша и решила об этом не думать. Было понятно самое главное, это – вариант настольной игры, в которой Перекоос проиграл и с видом «тебе просто повезло, я еще отыграюсь», он бросил поплавок на доску. Поплавок недолго покрутился юлой и остановился. А на верхнем «брюшке» было видно три точки.

– Сбор! Сбор! – крикнул Грис, но без военной строгости и напора, будто сам еще собирался с мыслями.

Отика деловито поцокал языком и спросил: – Скажи как человек. Если б у тебя была какая-нибудь ценная вещь, куда бы ты ее в кульките спрятала?

Саша озвучила первую пришедшую в голову мысль: – Там где никто не будет искать. На самом видном месте.

– Хорошо. Катарац – не человек, будем отыскивать хорошо закопанные хранилища, – с видом знатока заявил Отика и снисходительно добавил, – у Фицов два излюбленных уровня обитания: первый – на самом верху, второй – в самом низу и там должно храниться всё самое ценное.

Из шестиугольной арки появились две фигуры. Они были довольно далеко, чтобы разглядеть лица, но на них одета вестническая форма. Грис словно ждал этого и уверенно, с улыбкой в голосе сказал: – Сбор! Топайте сюда, братцы.

Вестники и риспийцы встали полукругом, вытянулись, поправили пояса и жадно ждали начала и окончания инструктажа, чтобы пойти и посмотреть, что же спрятано в глубинах кулькита. Всем интересно. Всем жадно хочется отыскать надежду на спасение или хотя бы что-нибудь очень ценное. Вроде клада! Отика нервно повел плечо и проглотил слюну в сухом горле, у Перекооса блестели глаза и он забыл о проигрыше, у Изирда лицо стало хищным, будто он готов вот-вот на кого-то наброситься. Чувствовалось возбуждение и нетерпение.

– Идем двумя группами параллельно друг друга. Ничего без приказа не трогать! Не пить! И не есть! Идем молча. Возможны голосовые ловушки, поэтому молчите. Во время движения вы ничего не будете слышать, и шагов и дыхания тоже. Пойдете за ними, – сказал Грис и развернулся к двум вестникам, которые так и остались стоять у шестиугольной арки, – рассчитайтесь. На счет десять начинаем движение. Вестники быстро рассчитались на первый-второй. Саша подстроила так, чтобы идти с Отикой. Он хоть и с замашками высокомерия, зато знаком и ревнивых подружек пока не наблюдается. А где бы ни пошел Грис, сейчас его не нужно отвлекать. Голос Гриса досчитал до десяти и когда считал «пять» сам Грис исчез, испарился в воздухе. Никого это не удивило.

В каждой группе получилось по пятнадцать человек. Саша шла предпоследней. Шестиугольные, глазастые отверстия, служившие и входом, и окнами с холодным вниманием следили за передвигающимися гуськом воришками. Казалось, теперь сам кулькит разглядывает незваных гостей и снимает первое послевкусие. Это место наполнено событиями, совсем недавними событиями, странной, пугающей энергией и могуществом, да простят боги, они вторглись в завоеванный город. Непривычная тишина надменно вслушивалась в затихающий шорох шагов, которые скоро совсем стихли. Саша перестала слышать. Оглохла. Не осталось никаких внешних звуков, кроме размахов драконьих крыльев. Появившиеся из кулькита вестники двигались быстро, и едва дождавшись подхода групп, пошли вперед быстрым шагом. Это не вежливые проводники на легких, горных подъемах. Хорошо, если найдут на обратной дороге. Заблудиться здесь страшно. Вестники минут десять шли по первому уровню шестиугольных арок и через шестиугольный проход вошли внутрь кулькита, в просторный зал с изрисованными стенами. Рисунки походили на цветные паутины, пахло приятно, легким цветочно-горьковатым ароматом, чистотой и еще чем-то едва уловимым и неизвестным. Здесь было светло, как снаружи: глаза совсем не почувствовали перехода. Слегка светился пол, рисунки на стенах, потолок. Из того, что можно было назвать мебелью у стен стояли низкие каменные лавки. Из стены бил облагороженный родник. Чаша, в которую падала вода, сделана в форме свернувшегося дракона. Из зала вестники вышли в просторный коридор, где также паутинами разрисованы стены, и также светло и шли довольно долго. Проходя мимо одной из многочисленных шестиугольных арок, Саша замедлила шаг. Двери встречаются далеко не на всех арках, а там где есть каменные двери или даже похожие металлические, то украшены они необычно: в центре двери три желтых круга, от которых отходят разноцветные петли, или вся уходящая в стену дверь расписана треугольниками и это живо напоминает рисунок листьев. Саша замедлила шаг: появилось и нарастало чувство страха. И с каждым шагом, с каждым шажком к этой арке, с каждым вдохом страх нарастал. Странное дело. Сашины нервы будто враз вздрогнули от леденящего ужаса, в ушах зазвенело, черные пятна стали съедать весь свет. Странное дело. Отика обогнал ее и взглядом спросил в чем дело, а Сашины ноги стали ватными и уши прорезали тысячи отчаянных голосов и тихих стонов беспомощности. Еще пара шагов. Дверь не до конца вкатана в стену. Видны каменные клетки размером три на три метра. Вместо решеток каменные соты. Никаких тканей и туалетов и душа. Только клетки с каменными лежаками, и всё это вычищается как коровники. Здесь содержали людей. Сашу манило туда как магнитом, звало найти что-нибудь тяжелое и разнести всё к чертям. Она огляделась в поисках подходящего предмета и тут Отика крепко ухватила ее за запястье, сжал губы и покачал головой. Наваждение отступило и она нехотя вспомнила обещание держать себя в руках и кивнула, и просто пошла дальше за группой и не оглядывалась, опасаясь снова попасть под действие этого страшного, уродливого места.