Могущество и честь - [64]

— Слушаю. — И сигнальщики снова ожили.

Даже отсюда, с командного возвышения, трудно было понять, как там оно всё идёт. Но когда распахнулись ворота замка и в проём весенним половодьем хлынули отряды, отряды и снова отряды, сомнения отпали даже у меня. Я лишь с готовностью сжимал поводья, готовый в любой момент отмахнуть своим офицерам, что настал и наш черёд. Кстати, вон мои люди, край отряда виден. Ждут на левом фланге.

— Серт, хочу, чтоб, когда я подойду к воротам Анакдера, ты находился рядом, — проговорила Аштия.

— Слушаю, госпожа. Постараюсь успеть, — и поймал на себе презирающий взгляд Фахра. Опять я ляпнул какую-то глупость. Интересно, в чём она состояла…

Подумал — и забыл. Не до глупостей.

— Серт, веди в бой свои сотни.

— Слушаю, — и толкнул коня в бока пятками, чтоб поспеть присоединиться хотя бы к арьергарду своего отряда. Мне хотелось быть с ними и в этом бою.

Хотя моя поспешность, конечно, не имела особого смысла. Моё дело — общее командование, а не участие в бою банально грубой силой. Непосредственное командование в ходе боевых действий осуществляют сотники и мои замы, двухсотники. Сейчас я нужен рядом разве что как символ, не более. Но должен.

Из середины отряда бой совсем не казался страшным. И даже тогда, когда сотни рассыпались почти по всему полю и рядом со мной осталось лишь ядро отряда, человек двадцать от силы, я смотрел на происходящее вокруг спокойно. Разве что спешился, опасаясь привлечь к себе нездоровое внимание силы, на которую ни за что не успею адекватно отреагировать. Например, магии.

Меч вынул — странно было торчать посреди поля боя с оружием в ножнах. Правда, то место, где находился я, вернее было бы назвать полем тел. Или полем смерти. Моим бойцам как раз предстояло добить тех, кто не захочет сдаться.

Но теперь, после того, как замок ожил, похоже, желающих сдаться будет немало. Вон, в той части поля бой утих быстрее, чем можно было б перебить всех до единого. Ага, вон и пленные. Может, Аштия ещё и получит своё подкрепление. Если, конечно, его величество после боя не прикажет всех их перевешать на стенах крепости.

— Ильсмин?

— Командир?

— Как идёт?

— Не могу пожаловаться. Действуем во взаимодействии с лёгкой пехотой. Приказано ли преследовать бегущих?

— Мне такого приказа не передавали. Видимо, это не наша забота.

— Понимаю.

— Действуй.

Офицер поклонился и подогнал коня, возвращаясь к подчинённым ему сотням. Как бы его не сшибли из седла какими-нибудь чарами. Будет жалко, парень-то явно дельный. Не хуже Аканша.

Я часто оборачивался и в какой-то момент заметил, что блистающее доспехами штабное великолепие в сопровождении летящих по ветру знамён принялось медленно спускаться с пригорка в долину. Что, само собой, понятно — прямые подступы к замку уже очищены от живой силы противника. Видимо, об этом моменте её светлость и говорила мне. Она, видимо, хочет по всей форме представиться императору, и высказала желание, чтоб я был рядом с ней.

— Коня мне, — приказал я. — И сообщи Аканшу и Ильсмину приказ самостоятельно выводить бойцов с поля, когда боевая задача будет выполнена.

— Слушаю, командир, — ответил боец, сейчас служивший при мне запасным вестовым.

Конь не очень-то торопился прыгать через тела. Они его пугали, и пару раз пришлось спешиться, вытягивать его на более или менее свободный участок луга. Когда я добрался до дороги, её светлость с сопровождающими уже покрыла добрую половину расстояния до ворот, по-прежнему стоявших распахнутыми. Мне пришлось проскакать сотни три метров, чтоб догнать её. Хорошо хоть охрана её светлости явно была оповещена и без возражений пропустила меня, не пришлось огибать по лугу или протискиваться.

Император ждал в воротах. Я не сразу узнал его. Прежде правитель опознавался просто — роскошная золотая мантия или какое-то другое одеяние из золотой парчи, ослепительно сияющей на солнце… Сейчас государь был облачён в почерневшую кольчугу, разве что наплечи блистали, начищенные на славу, без плаща, без регалий или драгоценностей. Я узнал его только по взгляду, по малоподвижному лицу, по осанке — сразу чувствовалось, что эта спина давно и прочно отучилась сгибаться. В нём действительно было что-то от скалы в человечьем обличье.

Аштия спешилась, и вслед за ней спешились все её офицеры. Я последовал общему примеру. С десяток шагов до цели её светлость проделала пешком. В трёх шагах от правителя она сняла шлем и опустилась на колени, склонила голову. Я решил, что и всем остальным придётся, но нет, окружающие только склонились в поклоне, не ниже, чем обычно, и ровно на десять счётов, потому что представителей невоинского сословия, обязанных считать дольше, тут не было.

Император шагнул к ней, наклонился, подал руку. Помог подняться.

— Я рад тебя видеть, — сказал он. Голос звучал хрипло. — Поздравляю с победой.

— Благодарю, государь.

— И ты, и твои люди будут моими гостями. Приветствую всех вас! — он повысил голос.

Снова общий поклон, видимо, в ответ. Снова досчитаем до десяти. Выпрямившись, я увидел, что его величество подтащил к себе Аштию и крепко обнял её, стиснул плечи чуть пониже наплечий. Наверное, только в этом и можно увидеть его подлинное облегчение, подлинную благодарность своей спасительнице. Какие ж они все здесь истуканы…