Могло быть и хуже - [14]

До сих пор неясно, почему он так поступил: то ли ему не хватило духа открыто выступить против философа при его жизни, то ли он просто не хотел терять платежеспособного клиента. Ведь Вольтер был не только очень болен — он был еще и очень богат, а врачи с большой неохотой уступают друг другу таких пациентов.

Репутация Фридриха Ницше после его смерти также долгое время очернялась врачами. До сих пор ходят слухи о том, что он умер от сифилиса, хотя непонятно, где воздержанный философ мог заразиться этой передающейся половым путем болезнью. Распространяли это утверждение ищущие славы врачи, ведь довольно найдется людей, которые хотели бы увидеть в атеисте Ницше с его теорией сверхчеловека патологического безумца, за безбожие свое наказанного венерическим заболеванием.

Два монарха — Фридрих III и Людвиг II — уже при жизни стали жертвами тщеславия врачей и их уверенности в собственной правоте. Процарствовавший девяносто девять дней прусский король вынужден был ежедневно по многу раз показывать толпам врачей свою шею (у него был рак), выслушивая при этом их диспуты. Баварский же король-сказка был объявлен невменяемым врачами, которые ни разу его прилично не обследовали и едва его знали. В «благодарность» за это Людвиг забрал одного из них с собой на тот свет.

Английский премьер-министр Черчилль содержал врачей, чтобы оставаться в хорошей форме в условиях политических невзгод. По этой причине он и его врач хорошо смотрелись бы в главе «„Таблеточники“ и друзья человека». Но личность его доктора, благородного лорда Морана, вызывает в этом плане некоторые сомнения: действительно ли, пичкая Черчилля медикаментами, он думал о благе своего пациента? Еще при жизни Черчилля он успешно спас от обнародования многие болезни своего пациента, зато впоследствии в своей толстой 900-страничной книге раскрыл бесчисленные детали своего лечения. Мог ли настоящий лорд так поступить? Не заглянув в душу английского медика-аристократа, нельзя дать утвердительный ответ.

Вольтер: когда врач становится клеветником

«Первую половину нашей жизни мы жертвуем своим здоровьем, чтобы заработать деньги. Другую половину мы жертвуем своими деньгами, чтобы вернуть себе здоровье». Тезис Вольтера отнюдь не дышит оптимизмом. Он звучал бы очень органично в устах старого брюзги, этакой разочарованной версии дядюшки Скруджа, который стоит посреди своих богатств и стенает: «К чему мне все эти деньги, когда мое здоровье разрушено?»

К 1754 году, когда Вольтер поселился в Женеве, он накопил достаточное состояние — и тем не менее дела у него шли из рук вон плохо. Шестидесятилетнего просветителя мучила подагра, да и с мочевым пузырем не все было в порядке. В то время он писал, что чувствует себя «близким к смерти». Становится понятно, почему он роптал на свое богатство и потерял удовольствие от накопительства. Надо отметить, Вольтер никогда не работал ради состояния в поте лица своего. В отличие от других философов и литераторов он обладал коммерческой жилкой. Обращение с акциями, облигациями и наличностью не составляло для него особого труда, а теперь, в почтенных летах, к его состоянию прибавилась еще и недвижимость. Сперва он купил в Женеве за 90 тысяч ливров (что сейчас соответствует примерно полумиллиону евро) старую феодальную виллу, из сада которой он мог любоваться Альпами. За этим последовали другие комфортабельные приобретения: вилла Монрион в Лозанне и поместья Турне и Ферне на границе Франции и Швейцарии. «У меня четыре руки, а не две», — с удовлетворением говаривал Вольтер. Идеальные предпосылки, чтобы провести долгие и радостные годы до самого заката жизни, если бы не здоровье. Ибо оно было разрушено настолько, что никакой врач помочь уже не мог. Вольтер не знал, что после смерти от репутации его тоже не останется камня на камне и какую бесславную роль сыграет в этом его врач.

То, что стареющий Вольтер поселился в окрестностях Женевы, случилось не по его доброй воле. Он только что вернулся из Пруссии после крупной ссоры с Фридрихом II и собирался продолжить свой путь в Париж. Но при дворе Людовика XV колкого просветителя видеть не хотели, а причина коренилась в том, что в Версале совсем не желали раздражать Фридриха. Так Вольтеру пришлось задуматься о месте изгнания, и его выбор пал на Женеву — во-первых, потому, что там говорили по-французски, а во-вторых, потому, что там жил известный врач Теодор Троншен.

Троншен был настоящей звездой и у старых дворян, и у нуворишей; чудо-доктором, которому приписывалось умение исцелять и которому выплачивались умопомрачительные гонорары. Заметим, однако, что наш врач лечил не только состоятельных пациетов: его не раз замечали и среди бедняков, от которых он отказывался принимать плату. Кроме того, он позаботился о том, чтобы привить от оспы тысячи людей.

Кроме Вольтера пациентами Троншена были и другие философы: Дидро и Руссо. Они критиковали предрассудки современного общества, и это очень импонировало самоощущению швейцарского врача, который радовался, что его профессия избавляется от пережитков прошлого. Он порвал с традиционными, унаследованными еще от средневековья способами лечения, такими как очищение желудка и кровопускание. Упомянем тот факт, что врачи средневековья, как отмечает историк медицины Гундольф Кейль из Вюрцбургского университета, «никоим образом не были грубыми шарлатанами, какими их часто выставляют». Например, кровопускание применяли, чтобы помочь при лечении инфекций, сходных с чумой, — и это было весьма разумное предприятие, ибо бактерии тем хуже размножаются в организме, чем меньше в нем крови. Не меньший смысл имеет пускать кровь страдающим от ожирения людям с красным лицом и постоянно потной шеей. Ведь у людей с такими проблемами часто повышено артериальное давление, и ясно как дважды два, что оно снижается, если часть крови из организма вывести.