Могильщик кукол - [18]

Труда подумала, что Бен только хотел его искупать. Самому ему нравилось купаться, и он часто и долго брызгался в бочке. Труда шлепнула сына по рукам, окунула с головой и две секунды подержала его под водой. Когда она отпустила Бена и он, отряхнувшись, стал жадно хватать ртом воздух, Труда нравоучительно заметила: «Видишь, что бывает, когда кого-нибудь с головой окунают в воду? Это плохо».

Она выловила тельце котенка из воды и, когда Бен нерешительно протянул к нему руку, сказала: «Нет, больше у тебя не будет котенка. Ты убил его, теперь мы должны его сжечь. И нового котенка ты не получишь».

Она не думала, что он все понял. И когда Бен после случившегося захотел открыть дверцу плиты, она, боясь, что он обожжется, резко крикнула: «Руки прочь!»

Бен отдернул руку, вышел из дома и с расстроенным выражением лица сделал несколько кругов по двору.

На следующий день в сарае он попытался найти замену утопленному котенку. Через несколько минут с воплями он ворвался к Труде в кухню, держа за загривок взрослую кошку, которая прямо-таки намертво вцепилась в него зубами и когтями. Тогда Бен впервые сам произнес: «Руки прочь!»

Следовательно, он понял значение фразы.

А Труда училась понимать сына, чтобы правильно с ним обращаться. Она считала, что он не был злым, а только непредсказуемым и импульсивным в своих поступках. И не могла оставить его без присмотра даже на пять минут. Приходилось быть постоянно готовой к тому, что в следующий момент Бен выкинет что-нибудь совершенно неожиданное.

Однажды его голос на две минуты затих во дворе, и вот он уже вытащил топор из чурбана, стал им размахивать над головой и чуть не угодил орудием себе по плечу. В другой раз она на три минуты спустилась в подвал, а он открыл кран в бочке с дизельным топливом, которым Якоб заправлял трактор. Однажды она буквально одну минуту поговорила по телефону, а он разорвал мешок с минеральным удобрением. Труда в последнее мгновение успела помешать ему набить рот ядовитой гадостью.

Она пыталась использовать его инстинкт подражания и решила, что нет ничего страшного в том, что сын станет играть с куклой. Он и так не осознавал своего пола. И вероятно, однажды наступит день, когда она будет рада, что он не понимает своей принадлежности к мужскому полу. Труда выдала Бену одну из кукол, без надобности сидевших на кровати Аниты. И действительно, благодаря игрушке она выиграла для себя час-другой спокойствия во второй половине дня — время перегладить корзину белья и приготовить ужин.

Его стремление к свободе Труда сдерживала запертыми воротами. Ворота сарая тоже постоянно запирались, хотя теперь в этом не было особой необходимости. После печального опыта с кошкой Бен без сопровождения Труды не осмеливался и шагу ступить туда.

Проблемы возникали только тогда, когда она брала его с собой в огород. Как будто магнитом его неудержимо влекло к проселочной дороге. Стараясь удержать сына рядом, Труда пробовала занять его чем-нибудь. За каждую сорванную головку салата, каждую горсть собранных бобов у нее наготове была самая грубая лесть и преувеличенная похвала: «Как мило с твоей стороны, что ты мне помогаешь, я так этому рада. Ты все прекрасно сделал».

А когда Бен выкапывал червя из земли, снимал гусеницу с цветной капусты или жука с картофельных листьев, она замечала: «Червячка ты должен закопать обратно. Червяки очень полезны для почвы. Вот жучки — это паразиты, можешь их раздавить».

Он не давил их, а засовывал в карманы брюк. Но прежде чем они там оказывались, почти все были уже передавлены.

Неоднократно он убегал от нее в поиске насекомых и в надежде на похвалу. Пару раз, сходя с ума, Труда металась по проселочной дороге то в одном, то в другом направлении. После пятой пробежки, когда она нашла его на общинном лугу — том самом земельном участке, где позже будет построено бунгало Хайнца Люкки, — она разрешила ему там побегать еще. Луг лежал всего в пятистах метрах от огорода, натворить там он ничего не мог: все, что он хотел, — только собирать жуков. Когда карманы бывали набиты до краев, он сам возвращался к ней и отдавал добычу.

Постепенно жизнь как-то нормализовалась, и Труда немного расслабилась. Но упрекать ее за это было бы несправедливо. Она делала все, что могла, а также заботилась о том, чтобы сестры не слишком досаждали Бену.

Анита тщательно выбирала круг общения. Бена она однозначно отнесла к неподходящей компании. Стоило мальчику приблизиться, как она впадала в истерику, орала, передразнивала его и категорически не подпускала к себе. Отношение Бэрбель к Бену было тогда не таким уж плохим. В исключительных случаях она даже готова была понаблюдать полчаса за братом, чтобы Труда смогла выполнить свою работу. Послать же Бэрбель за килограммом сахара или банкой сгущенного молока для Труды оборачивалось чаще всего неприятностями. Однажды Бэрбель забыла взять сдачу, другой раз потеряла по дороге банкноту в пять марок, а как-то принесла сахарную пудру вместо сахара, необходимого Труде для приготовления малинового желе. Взять с собой Бена за покупками, перед выходом вымыть его и переодеть — требовало времени, и если Труда очень спешила, она оставляла сына на Бэрбель.