Могильные секреты - [20]

— А вот это хорошо, — провозгласила я.

У моего плеча тут же оказался Гальяно. Я показала ему на передний план черепа.

— Округленные орбиты, широкие щеки.

Я показала ему снимок с основанием черепа и ткнула в скуловую кость.

— Видите как скулы становятся шире?

Он кивнул.

— Череп узкий от лица до затылка и широкий от уха до уха.

— Шаровидный.

— Правильно подмечено. — Я показала верхнее небо. — Параболическая форма. Плохо что нет передних зубов.

— Почему?

— Лопатообразные резцы могут указать расу.

— Лопатообразные?

— Это передние резцы сохранившие форму лопаты или совка с внутренней стороны.

Я поменяла фото основания черепа на вид сбоку, и отметила низкий носовой мост и прямой лицевой профиль.

— Ну, и что вы думаете?

— Монголоидная раса, — ответила я, вспоминая свою точку зрения о том кто жертва, там, у коллектора, и сравнивая его с полученными впечатлениями от снимков.

Он непонимающе смотрел на меня.

— Азиатка, — пояснила я.

— Китаянка, японка, вьетнамка?

— И то и другое и еще больше. Может быть кто-то, чьи предки были из Азии. Коренной американец…

— То есть, вы говорите про старые индейские кости?

— Категорическое нет. Эти останки недавние.

Он какое-то время подумал, затем спросил:

— Передние зубы были выбиты?

Я поняла о чем о подумал. Зубы часто выбивают, чтобы помешать идентификации. Но не в этом случае. Я покачала отрицательно головой.

— У резцов только один корень. Когда мягкие ткани разлагаются, их ничто не держит, так что они могли просто выпасть.

— И куда делись?

— Могли проскользнуть в фильтрационную систему. Или по-прежнему оставаться на дне отстойника.

— Они могут пригодится?

— Конечно. Ведь все это только предположения, — и я махнула рукой на фото.

— Итак, что за незнакомец у нас в канализации?

— Женщина, возможно около двадцати, предположительно монголоидного происхождения.

Я заметила как заискрились его глаза.

— У многих гватемальцев монголоидные корни?

— У многих, — согласилась я.

— И очень мало их у канадцев.

— Только коренные народы, эмигранты из Азии, их потомки.

Гальяно молчал долго, затем подытожил:

— Значит мы сейчас смотрим не на Шанталь Спектер.

Я уже собиралась ответить, как в комнату вошел Эрнандес со своей тележкой. Вместо больших коробок в ней лежали два черных мешка и черный холщовый чемоданчик.

— Ты где, черт побери, шлялся? — тут же воскликнул Гальяно.

— Эти придурки так не хотели давать свой драгоценный фонарик. Словно это какое-то сокровище! — проворчал Эрнандес. — Куда это положить?

Гальяно указал на два стола у правой стены. Эрнандес сгрузил мешки и остановил тележку у оставшихся коробок.

— Больше я это не повезу, — он вытащил желтый платок из кармана, отер лицо. — Они такие тяжеленные!

Он сунул платок в задний карман. Мне через всю комнату был виден ярко-желтый край, торчащий из кармана.

— Давайте еще посмотрим фотографии, — обратился ко мне Гальяно. — Большинство дали семьи, а одна из посольства.

Я согласилась, хотя особой нужды это делать у меня не было. Я работала над столькими расследованиями убийств, что примерно знала какие увижу картинки. Лица: враждебные, счастливые, озадаченные, сонные. Старые или молодые, женские или мужские, ухоженные или не очень, страшненькие или симпатичные — каждый снимок выхватывает определенный момент в жизни объекта, не подозревающего о будущем несчастье.

Первый же взгляд на фото напомнил мне о Тэде Банди[18] и его пристрастиях. Все четыре девушки имели длинные прямые волосы с пробором посредине. На этом их сходство заканчивалось.

Клаудиа де ла Альда не была наделена красотой. Она была угловатой девушкой с широким носом и широко посаженными глазами, размером не больше маслин. На каждом из трех снимков она была одета в черную юбку и пастельного цвета блузку, застегнутую на все пуговицы. Серебряное распятие красовалось на ее полной груди.

У Люси Джерарди были блестящие черные волосы, голубые глаза, тонкий нос и острый подбородок. На школьном портрете она была в ярко-синей спортивной куртке и накрахмаленной белой блузке. На домашнем фото на ней был желтый сарафан, а на коленях сидел шнауцер. В горловой впадинке блестел золотой крестик.

Самая старшая по возрасту из всех четырех, Патрисия Эдуардо вовсе не казалась таковой, ей словно было пятнадцать. На одном снимке она сидит на коне, черные глаза блестят из-под козырька жокейской шапочки, одна рука на узде, вторая спокойно лежит на колене. На другом — она стоит рядом с конем и торжественно смотрит в объектив. Как и у других девушек, на шее у нее висел крестик, а на лице ни следа макияжа.

В то время как Альда, Джерарди и Эдуардо были похожи на прихожанок церкви Пресвятой Богородицы, Шанталь Спектер же наоборот, выглядела словно последовательница культа непристойности. На одной фотографии, где она была запечатлена крупным планом, на ней был надет обтягивающий грудь и открывающий живот топик и светлые джинсы. Ее светлые волосы были мелированы, и лицо накрашено как у вампира.

Особенно с этим контрастировал официальный снимок из посольства: Шанталь смиренно сидела с мамой и папой на диване времен королевы Анны. На ней были стильные лодочки, гольфики и белое хлопчатобумажное платьице. Никакого макияжа в стиле Белы Лугоши