Мое злое сердце - [19]

В таком ужасном обличье я его теперь всегда и видела. Первый раз это произошло через два дня после похорон. Я увидела его отражение в оконном стекле классной комнаты, когда на перемене выбежала во двор, чтобы глотнуть свежего воздуха. Тогда я тоже очень мало спала и меня тошнило.

Еще был случай, когда я увидела Кая по дороге в актовый зал. Он шел мне навстречу по лестнице, и я смогла хорошо его разглядеть. Безумие было в том, что я знала: это не мог быть Кай. Мертвецы ведь не выходят из своих гробов и не разгуливают по лестницам – мое сознание было не настолько затуманено, чтоб не знать этого. И они не могут за кем-то побежать в женский туалет, если при жизни не научились бегать. Моему братику было даже в кайф, что его носили на руках, открывая ему мир. Его прозвали за это толстопопиком с легкой руки тетушки Лидии. «Посмотри в сад, Кай. Ты видишь там папу? Он там копает. Скажи: «Ко-па-ет». Ты хочешь туда, к нему? А чего ты хочешь? А, конечно же, ты хочешь к мамочке? Не правда ли, малыш – прелесть?»

Разумеется, то, что меня тогда преследовало, заставив запереться в кабинке туалета, не было Каем. Это было лишь чудовищным плодом моей фантазии. Но с того момента мне стало казаться, что меня кто-то или что-то преследует. Я видела Кая столь же отчетливо, как сейчас вижу маму у окна. Он протянул ко мне руки и лепетал что-то нечленораздельное – говорить по-настоящему он еще не научился. Маленький монстр будто обвинял меня в чем-то. И я сходила от этого с ума.

Он появлялся снова и снова. В палате психиатрической клиники, где я лежала, в приемной моего терапевта и на улице, когда я решила совершить пробную вылазку. После этого меня снова поместили в закрытое отделение, в одиночную палату. Он постоянно смотрел на меня из угла комнаты, а я лежала на кровати и плакала. Мне хотелось только одного – чтобы это безумие наконец прекратилось. «Я не сумасшедшая! – рыдала я под больничным одеялом. – Когда же это наконец прекратится?»

Постепенно медикаменты начали действовать, и мои встречи с мертвым братом стали реже. Мне увеличили дозу, и мое состояние стало стабильнее, правда, появилась мучительная сухость во рту. Но я готова была терпеть что угодно, лишь бы чудовище Кай больше не появлялся. В конце концов я перестала его видеть. Даже во время сдачи экзаменов, когда я испытывала сильный стресс, потому что мне надо было нагнать материал.

Все шло гладко до вчерашнего дня, когда я обнаружила парня в беседке. Он был реальным, он там действительно лежал, однако мама и другие подумали, что у меня снова начались галлюцинации! Норд меня предупреждал: сейчас, после переезда, это может случиться снова. Напряжение спало, и на фоне этого я могла не распознать новый стресс.

Все это напоминало пожилую семейную пару, которая весь год мечтала об отпуске, и вот в первый же день они вцепляются друг другу в волосы, потому что эмоции не находят выхода. Каждый год о подобном пишут в газетах, как только начинается сезон отпусков. Вероятно, нечто подобное случилось и со мной. По крайней мере, другие так думали. А я считала иначе. Вчерашний парень не был таким, как чудовище Кай, он походил на персонажа триллера, но триллера, происходящего в реальной жизни. Я смогла его коснуться. Я чувствовала кожей его холодные пальцы, и они были такими же настоящими, как угасающий свет маминого фонарика. Боже мой, неужели все начнется сначала?

Хотя кухню заливали теплые солнечные лучи, меня знобило. Казалось, кто-то воздвиг стену между вчерашним счастливым вечером с мамой на кухне и нами сегодняшними.

– Мне пришлось выложить триста евро за ложный вызов, – произнесла мама тихо. – Они были так любезны, что дали мне несколько советов.

Затем она отвернулась от меня. Для первого рабочего дня она надела свой лучший деловой костюм и навела красоту, но косметика не могла скрыть опухших век. Мамин грустный взгляд разрывал мне сердце. Она не злилась на меня, я это видела. Нет, она беспокоилась. Беспокоилась о фрике. Я хотела что-то сказать, но слова застряли у меня в горле.

– Мне бы хотелось, чтобы ты сегодня сходила к доктору Норду, – сказала мама. Она старалась говорить сдержанно, но я слышала предательскую дрожь в ее голосе. – Ты слышишь, Дора? Тебе следует сходить к нему.

Я снова ничего не ответила, только кивнула. Мама поставила кофейную чашку в раковину и выпила приготовленный аспирин. Проходя мимо, она ласково погладила меня по плечу. На большую близость мы в этот момент были не способны. Слезы стояли в глазах у нас обеих. Она вышла из дома. Я слышала, как захлопнулась входная дверь и отъехала машина. После этого я разрыдалась. Глубокое отчаяние пронзило меня всю. Лишь услышав какой-то шорох в саду, я смогла овладеть собой.

Что-то скребло по дереву. Я подумала, что в сад забралось какое-то дикое животное. Я услышала нечто похожее на тявканье собаки, но потом услышала глубокое частое дыхание, будто кто-то отчаянно хватал ртом воздух.

– Нет, нет, нет! – воскликнула я. – Тебя здесь нет!

Я зажала уши руками, но звуки не прекратились. Они доносились не из сада, они возникли внутри моей головы. В этот раз я знала, что все исходит только из моей головы. Ложные галлюцинации, поскольку я нахожусь в состоянии стресса. Эмоционального стресса, как сказал бы мой терапевт из клиники.