Мое сокровище - [8]

Проигнорировав слова графини, Джилс повернулся к отцу.

– Па, вы ждали нас? – спросил он. – А я думал, вы уже отужинали.

Отец какое-то время хранил молчание – в эти минуты на стол подавалось жареное мясо, потом выдвинул стулья для сына и своенравной дочери лорда Аллингема и проговорил:

– Я полагал, что это будет элементарным проявлением вежливости, поскольку ты оказывал услугу графу и его спутнице.

– Принесите нам бренди, – сказала леди Ирвинг гостиничному слуге. После чего перевела взгляд своих карих глаз на Резерфорда-старшего и заявила: – Вы ошибаетесь, любезный. Я сама оказываю услугу графу, так что ваш сын никоим образом не может нам услужить.

– Думаю, это вы ошибаетесь, миледи, – с улыбкой ответил Ричард. – Ведь одно доброе дело никак не исключает другого, не так ли?

– Отец, не забывай про аристократическую гордость, – проворчал Джилс. Положив в тарелку мяса и овощей, он поставил ее перед леди Одриной, севшей слева от него. – Миледи, вы, наверное, проголодались?

Девушка отчаянно замотала головой – как будто он предложил ей порцию раздавленных лягушек. Чуть помедлив, Джилс придвинул тарелку к себе.

– Возможно, я и сам забываю принимать что-то во внимание, – тихо пробормотал он. В комнате было слишком много знатных особ, и их надменность немного раздражала. Да еще и вся эта прислуга!.. Джилс не привык к такому обилию слуг, а тут… Все они постоянно сновали по периметру комнаты, но аристократическое семейство, казалось, не замечало их. Что же касается бедняги в съезжавшем парике, то тому по прибытии хозяина пришлось подняться со стула, и теперь он, прислонившись к стене около камина, вроде бы дремал, несмотря на громыхание графского голоса.

– Как я уже сказал, – вещал отец Одрины, заглушая звяканье ножей и вилок, – я самолично отконвоирую Ллуэлина в Лондон. Необходимо, чтобы все видели, что он вернулся в город без моей дочери. Надо, чтобы в обществе никак не связали ее исчезновение и его временный отъезд.

– Папа, а может, вместо него в Лондон с тобой поеду я? – тихо спросила леди Одрина. – Честное слово, Ллуэлин увез меня против моей воли. И если я сейчас вернусь с тобой…

– О твоем возвращении вообще не идет речь! – Лорд Аллингем стукнул по столу рукояткой ножа. – Если об этом происшествии станет известно, то будет уже не важно, намеревалась ты сбежать или нет. Этот твой отъезд сам по себе означает скандал.

Леди Одрина хотела возразить, но граф грозно взглянул на нее и заявил:

– Никаких возражений! Я не могу допустить, чтобы репутация нашей семьи подверглась опасности из-за возможного скандала, связанного с твоим присутствием. Я не желаю видеть тебя в Лондоне. – Он повернулся к отцу Джилса. – Резерфорд, так вы согласны, чтобы моя дочь путешествовала с вами до тех пор, пока не состоится венчание? Разумеется, и леди Ирвинг составит вам компанию – для соблюдения приличий, как сопровождающая, необходимая незамужней юной даме.

– Венчание?.. Чье именно? – Джилс отложил свою вилку.

– Моя третья дочь венчается с герцогом Уолполом в первый день нового года.

– И какое отношение эта свадьба имеет к нам? – осведомился Джилс.

– Третья?.. А сколько у вас всего дочерей? – тут же полюбопытствовал его отец, всегда питавший интерес к чужим семейственным связям.

– Всего пять… А та, что перед вами, – самая младшая. – Даже не взглянув на особу, о которой шла речь, граф принялся пережевывать кусок мяса. Отхлебнув из бокала бренди, который ему подливала леди Ирвинг, он добавил: – У меня нет сыновей, поэтому для репутации моего семейства очень важно как можно удачнее выдать дочерей. Наш брачный союз с родом герцога Уолпола станет одним из заметнейших событий в жизни Лондона, и я не могу допустить, чтобы скандал по причине побега или же похищения одной из моих дочерей все разрушил. Тем более что замужество двух старших – одно разочарование… А четвертая, похоже, вообще не склонна считаться с мнением приличного общества.

Этот монолог мог бы вызвать сочувствие, если бы граф говорил о неподобающем поведении своих деловых партнеров. Но неужели он точно так же относился к собственным дочерям? Отец Джилса, затевая то или иное дело, всегда действовал ради благополучия всех своих отпрысков – пусть даже результаты его деятельности частенько вызывали разочарование. Джилс не мог не заметить, что «пятая дочь» сидела неподвижно словно статуя; причем за все это время она совершенно ничего не съела! Что ж, конечно, ей было не по нутру, что от нее избавились таким вот образом… Хотя иногда складывалось впечатление, что сейчас она вообще ни о чем не думала. Но так ли это?..

Вспомнив тот эмоциональный всплеск, свидетелем которого был в коридоре, Джилс с иронией в голосе проговорил:

– Да, милорд, не слишком выгодное у вас потомство… А ведь совершенно ясно, что женская часть вашего семейства должна отказаться от собственной воли и делать лишь то, что скажете им вы. – Кто-то пнул его ногой под столом, но Джилс, не обращая на это внимания, продолжал: – Что же касается вмешательства Ллуэлина… Знаете, а почему бы нам не связать его и не оставить где-нибудь в подвале до тех пор, пока не состоится венчание?