Мое простое счастье - [4]

Об этом Ник сообщил тоже с явным облегчением, хотя меня слабо утешало, что он уходит к женщине, с которой ни разу не переспал… пока. Неужели он думал, будто я услышу что-нибудь кроме случайно оброненных им слов: «Подружились, еще когда я жил дома»? Получается, здесь для него не дом…

– Энни, мне очень жаль, но если уж говорить начистоту…

Ник замолчал, словно сомневался, продолжать или нет, и все-таки продолжил:

– Если уж начистоту, Адамс, я тебя почти не вижу.

– Другими словами, она появилась только потому, что не было меня?

– Другими словами, мой уход мало что меняет. Ты все равно почти не бываешь дома, и я не уверен, хочешь ли бывать.

И тут мое сердце разбилось, прямо в груди.

Пять лет… мы прожили вместе пять лет… Он же сам говорил, что я могу на него рассчитывать, когда объяснял, что не уверен насчет брака. Но мы, я и он, будем больше чем женаты – «сверхженаты», сказал тогда Ник. «Кому, в конце концов, нужна какая-то бумажка?» Сейчас я могла бы припомнить ему эти слова в доказательство, что он не имеет права просто взять и уйти.

И еще я могла бы добавить, что он путешествует ничуть не меньше моего. Но вряд ли бы Ник услышал: он внимательно изучал свои руки и выковыривал грязь из-под ногтей. Казалось, он не пытается от меня отгородиться, а действительно поглощен этим занятием. Вид у него был сосредоточенный и усталый.

Когда Ник наконец посмотрел на меня, его взгляд говорил: «Ну что, мы закончили?» Я знала этот его взгляд. Я знала все его взгляды. Мы прожили вместе пять лет…

Я молча посмотрела на него: «Нет, пожалуйста, не так скоро. Мне нужно во всем разобраться».

Еще вчера мы сидели здесь же, на этом самом месте. Я приехала из аэропорта совершенно измотанная, но не пошла спать – хотела провести несколько минут с Ником, прежде чем он уйдет на работу. Он приготовил персиковую шарлотку, и я помогла ему переделать последнюю сцену фильма – самый последний эпизод. Ник был доволен тем, что у нас получилось, и ужасно благодарен мне за помощь. С широкой улыбкой он наклонился ко мне – наклонился (еще вчера!) и сказал: «А ты знаешь, что тебе просто цены нет?»

И этот момент, от которого нас отделяло меньше суток, был полной противоположностью моменту настоящему. Тогда я еще не знала, что всегда можно найти такую идеальную минуту прямо перед тем, как все разваливается на куски. Поэтому я и сказала, словно предъявила улику в свою защиту – в защиту, как мне тогда представлялось, любви:

– Но ты же… ты же вчера сказал, что мне цены нет.

Ник наклонился, дотронулся до моего лица, и я подумала, что сейчас он ответит: «Так и есть! Так и есть, и я люблю тебя, а та женщина всего-навсего вскружила мне голову. Так и есть, и мне просто нужно в этом убедиться – вспомнить, что мы принадлежим друг другу». Но ничего подобного не произошло. Я до сих пор не верю, что Ник себя слышал – слышал, как ужасно звучат его слова, – но факт остается фактом: он их произнес.

Ник наклонился, дотронулся до моего лица и ответил:

– Так и было.

2

Прелесть колонки «Сто открытий» и секрет ее мгновенного успеха состояли в том, что она вызывала у читателей иллюзию, будто все происходящее находится у них под контролем. Они получали список впечатлений, которые может подарить им то или иное место: живописный вид («Полюбуйтесь на Тадж-Махал из окна отеля “Оберой Амарвилас” в Агре»), необычное блюдо («Попробуйте тушеные бамбуковые роллы – ими славится знаменитый ресторан “Тан Корт” в центре Гонконга») и, наконец, нечто особенное, чего больше нигде не найти («Не забудьте купить пачку только что изготовленной бумаги на единственной бумажной фабрике в Амальфи – она работает с 1592 года!»). Читатели выполняли мои рекомендации, получали удовольствие, фотографировались на память, и у них возникало ощущение, что они не только познакомились с новым местом, но и порвали на время связь со своей настоящей жизнью.

Мой редактор Питер Шеперд, престарелый англичанин лет ста и один из моих любимых представителей человеческого рода, недавно заметил: «Говоря словами Стейнбека…» (с тех пор как Питер пишет роман, который сам он называет британской версией «Квартала Тортилья-Флэт», он пользуется малейшим предлогом, чтобы процитировать Стейнбека). Так вот, как сказал Питер, «…путешествие похоже на семейную жизнь. Вы непременно попадете впросак, если будете думать, что тут все зависит от вас»[2].

И, нравится мне это или нет, Питер в чем-то прав. «Сто открытий» были своего рода обманом, а ощущение контроля – лишь иллюзией. Чтобы испытать на себе магию Биг-Сюра, например, нужно целый день сидеть на камнях рядом со зданием почты и слушать, как за спиной шумит океан. Но у большинства людей нет ни времени, ни желания целый день торчать без дела у здания почты. Зато у них наверняка найдется пятьдесят минут на то, чтобы съездить к мосту Биксби-Крик – удивительно живописному месту, где скалы встречаются с морем, – и с чувством удовлетворения вычеркнуть этот пункт из списка.

Я всегда старалась вызвать у читателей чувство, что они сбегают от реальности, вырываются из тисков повседневной жизни, выходят за привычные рамки. Отражали это и названия рубрик: раздел о достопримечательностях назывался «Открой глаза», а раздел, в котором я призывала сойти с проторенной дорожки, – «Выйди не в ту дверь». И я никогда не рассказывала ни об избитых достопримечательностях вроде статуи Свободы, ни о банальных блюдах вроде фирменного пирога в закусочной «Рэйс Пицца» в Вест-Виллидж. Но самое большое значение я придавала последней рубрике – «Найди изюминку». Она должна была не только заинтересовать, но и создать у читателей ощущение, что теперь они видели все и можно спокойно возвращаться домой.