Мое особое мнение. Записки главного редактора «Эха Москвы» - [17]

Второй пример такого влияния – еще более неоднозначный, это «Хасавюртовский мир». Кто-то оценит его положительно, кто-то будет Березовского проклинать за него. Но это тоже его историческая роль, и это его заслуга, его детище. Он протащил и убедил Ельцина и его окружение, что должен быть генерал, который возглавит мирный процесс. И назначить на эту роль Лебедя тоже было идеей Березовского. Он мотался между теми, кто стрелял друг в друга: между чеченскими сепаратистами – назовем это так – и российскими генералами и российской властью. Это был второй круглый стол. Мало было убедить Ельцина, надо было убедить генералитет, который уже Ельцина не очень-то слушал – таких, как Лебедь; и надо было убедить сепаратистов. Приехать в Москву, сесть за этот стол…

Мне в свое время говорил об этом Ахмат-Хаджи Кадыров, который с Масхадовым и Яндарбиевым был один из лидеров сепаратистов, приезжавших сюда. К Березовскому он относился с огромным уважением, потому что считал, что тот лично помог предотвратить избиение чеченцев, геноцид, остановил войну, а эта война, в представлении Ахмата-Хаджи Кадырова, была братоубийственной войной.

И третья история о влиянии Березовского – это, конечно, сшивание СНГ, когда в 1998–1999 годах он занимал пост исполнительного секретаря Союза независимых государств. Он понимал, конечно, что СНГ – мертворожденное дитя, и все уже поставили на нем крест. Все разваливается, к чертовой матери, кризис надвигается и так далее. Он, я помню это, метался, его не было в Москве; мы не могли его поймать, чтобы сделать интервью, – он летал по столицам; он уговаривал президентов; он говорил, какой великий Ельцин, какая великая Россия – это мне рассказывали некоторые президенты. Приезжает к президенту очередной среднеазиатской республики: «Вы – великий! И Россия великая. Вот только вы двое великие! Все остальные – так, чухня…» Потом едет в следующую республику и говорит то же самое. Ему удалось убедить президентов собраться, остановить дезинтеграционный процесс. До него и после него никто этого не делал.

К сожалению, у Путина нет Березовского. Такого человека, как Березовский. Березовский создавал преференции, подтягивая таким образом различные субъекты внутри и снаружи России к союзу. Путин же в своих интеграционных процессах на постсоветском пространстве только играет мускулами. Это более короткая дистанция. Потому что когда-то кому-то это надоест.

Можно спорить, конечно – надо ли было это делать или надо было дать СНГ умереть своей смертью. Но он это сделал. И его, в общем, уважали. Конечно, сняли с поста, когда Россия сказала снять. Но его и назначили единогласно, кроме одного воздержавшегося президента. И он сохранил отношения с президентами бывших союзных республик, уже даже будучи в изгнании. И с Назарбаевым, и с Шеварднадзе, а потом с Саакашвили, и с Лукашенко – абсолютно разными президентами. Он сохранил отношения, потому что люди, обладающие властью, понимали, что в этом человеке есть моторчик. Он, конечно, много делает и ради себя, но больше него никто не делает. Вот такая история.

И эта его деятельная натура, наверное, давала ему ощущение, что он может влиять на все и вся вокруг. И он почти до конца жизни так считал, и еще считал, что сможет по-прежнему влиять на Путина. Как он говорил, «на Володю». А Путин ясно дал ему понять, что, во-первых, на себя влиять не даст, а во-вторых, что он не согласен, системно не согласен с Березовским по многим позициям. И когда Березовский решил использовать против него ОРТ, подключив к этому Сергея Доренко, Путин увидел в этом объявление войны. И в рамках путинского понимания это было предательством. Они шли вместе, а Березовский его предал, поэтому никакой пощады предателю. Это был 2000 год. Березовский увидел, что обманулся, он сам об этом говорил в разговоре с журналистом «Форбса» – «я увидел другого человека, я его не понял». А Путин увидел в нем предателя. И вот на этом они и разошлись. Как в море корабли.

* * *

Его ли рука дергала стартер «оранжевой революции»? Все, что ослабляло власть и влияние Путина после изгнания, Борис Березовский поддерживал. По-разному – морально, иногда деньгами. Он приветствовал все, что, на его взгляд, каким-то образом ослабляло власть Путина.

И не было истории внезапной его любви к Путину, внезапного его выдвижения, за которым последовало внезапное разочарование. Надо понимать, что после 98-го года, когда премьером стал Примаков, весной 99-го практически объявивший, что он будет бороться с олигархами и конкретно с Березовским; после появления некоего списка, который никто не видел, но я допускаю, что он мог быть, – после этого всего Березовский почувствовал угрозу. И не только Березовский, угрозу почувствовало все ельцинское окружение, потому что понимало, что Примаков – сторонник другого политического тренда. Говоря проще – он не наследник. Тогда за Березовским действительно стала ездить «наружка». И тут, как он сам мне рассказывал, директор ФСБ Путин пришел на день рождения его жены Лены – незваный. И когда он сказал: «Володя, ты что, сдурел, что ли? Тебя же сдаст собственная охрана. Понятно, что доложат премьеру, а Ельцин болеет. И тогда – все…» Путин ответил: «А мне все равно…»