Мое обретение полюса - [143]
Когда треть солнечного диска закрылась, заметно потемнело. Разглядеть что-либо невооруженным глазом было невозможно. Эскимосы притихли и направились к церкви. Птицы перестали петь, мухи опустились на землю. Быстро похолодало, предметы утратили четкие очертания, глубокая синева моря словно увяла, его поверхность потускнела и стала грязного пурпурно-голубого цвета. Великолепие полуденных четких теней и яркого света было утрачено. Ослепительно жгучее сияние вод, раскинувшихся под солнцем, быстро сменилось переливами серебра. Алебастровые и ультрамариновые айсберги словно скрылись за серой вуалью.
Как только наступило самое темное время, эскимосы кинулись в открытые двери церкви. Ощущение неотвратимой опасности уступило место настоящей панике. Примерно в течение минуты до полного затмения в небе была видна лишь одна звезда. Легкий светло-розовый мазок все еще держался у самого горизонта на западе, а весь остальной купол окрасился во всевозможные пурпурно-голубые тона. Но вдруг нить света прорезала темноту, и мы поняли, что полное затмение закончилось. Примерно через несколько секунд мрак ночи сменился сиянием полдня.
Когда море снова засверкало своим обычным глянцем, губернатор Кроль устроил для всех эскимосов празднество — угостил всех финиками.
Примерно 20 июня датское снабженческое судно «Годхааб» под командованием капитана Хенинга Шуби прибыло из Южной Гренландии. На борту находились инспекторы Догаард Йенсен и Хандельшеф Веке, совершавшие инспекторскую поездку по датским поселениям, а также группа ученых-наблюдателей, в их числе профессора Томпсен и Стинбси и доктор Крабб. Губернатор Кроль пригласил меня на борт «Годхааба». Там я познакомился с людьми, которые впоследствии сделали многое для того, чтобы мое путешествие в Копенгаген было приятным. Губернатор рассказал им о покорении Северного полюса. Поначалу никто не проявил особого интереса к этому известию, однако позднее мы подробно обсудили каждую фазу моего путешествия.
Через несколько дней «Годхааб» отплыл из Упернавика в Ума-нак, я тоже оказался на борту судна. Капитан Шуби настойчиво расспрашивал меня о подробностях моего путешествия. Очевидно, он пришел к убеждению, что я «говорю дело». Когда мы прибыли в Уманак, население с энтузиазмом встретило меня, потому что капитан информировал всех о моем подвиге. После бункеровки углем в местечке неподалеку от Уманака мы пошли на юг.
В «Королевском гостевом доме» — единственном отеле в Гренландии, в Эггедесминде, я познакомился с датским ученым — доктором Норманом Хансеном. Он подробно расспрашивал меня обо всем, и вскоре между нами установились дружеские отношения. Позднее «Годхааб» доставил миссионерскую экспедицию в самые северные поселения эскимосов в бухте Норт-Стар, а затем вернулся в Эггедесминде, зайдя на мыс Йорк за Кнудом Расмуссеном и другими датчанами. Они уже слышали рассказ двух моих эскимосов о том, как я водил их к «Большому гвоздю».
31 Из Гренландии в Копенгаген
Предсказание будущей полемики. Банкет в Эггедес-минде. На борту «Ханса Эге-де». Телеграмма из Леруика. Овация в Копенгагене. Смущение среди всеобщего ликования. Первые послания Пири. На «Оскаре-П» в Нью-Йорк
ВЭггедесминде был устроен первый банкет в мою честь. За столом собралось около двадцати гостей. Выступил писатель Кнуд Расмуссен. В своей взволнованной речи на датском языке, пересыпанной английскими и немецкими словами, он предвещал разногласия после возвращения Пири. Тогда эти слова не произвели особого впечатления на собравшихся, но мне пришлось вспомнить их позднее.
Меня до глубины души тронуло то всеобщее внимание, которое оказывали мне в каждом датском поселении, когда мы продвигались на юг вдоль побережья Гренландии, и мне хотелось бы выразить свою признательность за это.
В Эггедесминде инспектор Догаард Йенсен попытался добыть для моего проезда какую-нибудь не занятую промыслом тюленей шхуну. На такой шхуне я надеялся добраться до Лабрадора, а оттуда до Нью-Йорка. Однако такой маршрут был чреват таможенной волокитой, и я решил, что лучше использую время, если отправлюсь в Копенгаген на борту «Ханса Эгеде».
Хотя на судне не было свободных мест, инспектор Догаард Иенсен с присущей всем датчанам любезностью, которую они проявляли ко мне, обеспечил меня комфортабельной каютой.
На борту находились люди научного мира и датские корреспонденты. История моего полярного приключения распространялась по побережью Гренландии. Поскольку теперь любой мог послать какое-либо неверное сообщение обо мне, инспектор Иенсен предложил мне самому отчитаться телеграммой перед всем миром. Волнение корреспондентов, находившихся на борту, навело меня на мысль о том, что моя история может представлять значительную финансовую ценность. Я действительно нуждался в средствах. У меня было всего 40 или 50 долларов, а мне были необходимы одежда и деньги на проезд из Копенгагена в Нью-Йорк.
Советы и помощь инспектора Догаарда Иенсена оказались весьма кстати. В обратном рейсе «Ханг Эгеде» не заходил ни в Исландию, ни на Фарерские острова, как это обычно делают датские пароходы, так как все пассажирские места были заняты и для заходов не было никакой коммерческой необходимости. Поэтому капитан решил зайти в Леруик на Шетландских островах для того, чтобы я смог отправить свою телеграмму.
