Мое безрассудное сердце - [44]

— Почему?

— Думала бы, что он женился на мне из-за них. — Она печально улыбнулась. — Нет худа без добра. Грант как верный друг охранял меня от охотников за чужими капиталами. Моего отца эти охотники очень тревожили. Вы же знаете, что я не так красива, как моя мать. — Эту последнюю фразу Джонна произнесла просто, без всякого кокетства.

Декер молчал. Он пристально вглядывался в профиль Джонны, смотревшей на огонь. Его резьба на слоновой кости была грубой поделкой по сравнению с изящными чертами лица Джонны. Изгиб ее бровей, очертание щеки, линии носа и подбородка казались выточенными искусной рукой мастера. «Интересно, — думал он, — понимает ли она, что паруса ее клипера, наполненные ветром, и палуба, скользящая по волнам, имеют такие же гордые очертания?..» Вырезая корабль, он все время думал о Джонне.

— Ну, думаю, мне пора идти, — сказал он наконец. — Поднять Джека на ноги будет задачей нелегкой.

Джонна очнулась от своих грез. Она встала, все еще держа в руке подарок Декера.

— Вы можете оставить его здесь, — сказал она. — У меня достаточно слуг, чтобы перенести его в какую-нибудь комнату. Он будет в порядке.

— Вы уверены? Джонна кивнула.

— Я представляю, каким кажусь избитым и немощным, получая от вас подобное предложение.

— Боюсь, что так, — улыбнулась Джонна. Он взглянул на нее с преувеличенным разочарованием. От этого ее улыбка стала еще шире.

— Благодарю вас за то, что вы не дали нам замерзнуть на улице и впустили в дом.

— Я не могла придумать иного способа, чтобы прекратить ваше пение.

Взгляд Декера упал на ее губы. На ямочках в уголках губ играли отсветы огня. У него вылетело из головы все, что он собирался сказать.

— Благодарю вас за подарок, — сказала Джонна. Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Сейчас ее глаза казались скорее синими, чем фиалковыми.

— Жаль, что сейчас над нами нет никакой омелы[8].

Она кивнула головой:

— Я бы не возражала, если бы вы меня поцеловали.

Так он и сделал. Губы его были нежны и требовательны. Он слегка сжал ладонями ее лицо и уловил ее дыхание. Оно было свежим и теплым. Ему хотелось большего, о чем он не мог просить и чего не мог бы принять. Он поднял голову и почувствовал, что Джонна приподнялась на цыпочках. Он опустил руки ей на плечи и слегка отстранил ее.

— Теперь я пойду, — сказал он. Она открыла глаза и взглянула на него:

— Хорошо.

— Мой плащ? — спросил он. — Мой шарф?

Джонна не сразу собралась с мыслями. Она была рада, что сейчас он не казался самодовольным. Никогда ей еще так не хотелось заплакать.

— Там… — сказала она.

Когда Декер вышел на улицу, снег все еще падал. Он пошевелил плечами, прячась поглубже в плащ. Услышав, как за ним закрылась дверь, он с трудом подавил желание оглянуться. Он легко сбежал по ступенькам, оставляя за собой следы на свежем снегу. Декер разглядел полузасыпанные следы, оставленные им и Джеком, когда они, спотыкаясь, шли к дому Джонны. Хаотичность этих следов вызвала у него улыбку.

Но тут же улыбка исчезла с его лица. Он наклонился, опустил фонарь пониже и стал присматриваться к цепочке следов. Она шла не с той стороны, откуда появились они с Джеком, и была лишь слегка припорошена снегом. Это значило, что следы были почти свежие, такие же, как и его собственные, которые он только что оставил.

Декер из любопытства пошел по этим следам. Хотя в голодные времена он и наловчился присваивать чужую собственность, следопыт из него был неважный. И все-таки он понял, что человек, оставивший следы, стоял какое-то время в четырех ярдах от окна гостиной. Там, где он стоял, снег был умят и следов было много, словно человек переминался с ноги на ногу или топал ногами, чтобы согреться.

Встав на это место, Декер стал медленно поворачиваться, чтобы выяснить, что же так заинтересовало этого человека, и замер, оказавшись лицом прямо перед окном. Находясь в гостиной, он не обратил внимания, что драпировки не были задернуты. Теперь он пожалел об этой оплошности. Отсюда можно было рассмотреть только часть гостиной, но Декер хорошо видел, как Джонна прошла по ней, слегка наклонилась и подняла поднос с чаем и печеньем. Она вышла из гостиной, а Декер все еще продолжал стоять. В эти мгновения ему показалось, что все внутри у него сжалось, а потом опустилось вниз.

Кто-то видел, как он обнимал Джонну Ремингтон. Кто-то видел, как они целовались.

Декер всмотрелся в цепочку следов, уходящую за угол особняка. Он опустил фонарь и задумался над возможными последствиями.

На второй день нового года Декер Торн опять принял командование «Охотницей». Джонна смотрела из своего окна в конторе, как на судно поднимали груз, отправляемый в Лондон. Груз был дорогостоящий. «Охотница» везла несметное количество баррелей сушеного виргинского табака, шелк и ковры с Востока, а также технику для строящихся железных дорог. В этом плавании пассажиров не будет. Пассажирские каюты были забиты тюками хлопка, недавно доставленного из штата Каролина.

Джонна надкусила яблоко. До сих пор она еще ничего не ела. Остальная еда, принесенная для ленча, лежала в корзинке и не привлекала ее. Она задумчиво прижала руку к груди. Под серой тканью платья она чувствовала кусочек слоновой кости, подаренной ей Декером. На другой день после Рождества она отнесла его ювелиру, и тот прикрепил к нему тонкую золотую цепочку. Через два дня Джонна получила медальон и с тех пор носила его постоянно.