Модноверие - [32]

И тут как раз шаги — снаружи хрустит мокрый гравий. Похоже, это друзья того бойца, которого я огорчил в подвале. Я вовремя встал сбоку от косяка входной двери, сжимая в руках трофейный автомат. Не совсем как надо, автомат слишком длинная штука для такой тесноты, поэтому смог врезать прикладом по балде только первому вошедшему. Да-да, понимаю, что стрелять надо было — но не решился, вдруг это мирный покупатель за зеленым горошком заскочил. А второй вошедший легко выбил оружие из моей руки с японским выкриком «Йа-ху» и собрался врезать лично мне. Пока он ответственно исполнял маваши гери дзедан, я успел перемахнуть через прилавок. Слышу, как он, подходя, ставит пистолет на боевой взвод и бормочет сейчас не по-японски, а по-соседски: «Покажися-ка, москаль, цапина морда». Понимаю, что мое сердце должно сейчас стучать, разгоняться, но вместо этого оно словно вязнет в киселе. Человек с пистолетом заходит за прилавок, отрезая меня от дверцы, ведущей в подвал. И тут вязкая среда спружинила, заставив меня действовать.

Моя рука, нащупавшая пакет с мукой, сразу же устроила мучную завесу. Боевик предусмотрительно отпрянул назад, чтобы я не попробовал ему в этом мучном тумане оружие выбить, но задел стеллаж. На него посыпались горшки, кастрюли, плошки, ложки. Секунды мне хватило, чтобы пригвоздить его ступню к полу упавшим с полки кухонным ножом, нырнуть под его руку, держащую пистолет, разок врезать локтем ему в пах. Противник не только задумался о состоянии своих членов, но еще захотел впаять мне рукояткой пистолета по темечку. Правой рукой я пытался задержать его удар, а свободной левой подхватил табуретку — ту самую, на которой обычно пребывала задница продавщицы, демонстрируя полное отсутствие рабской услужливости. Ну и попал деревянным тупым предметом оппоненту в лоб. Нокаут, а по-японски иппон; пушка улетает в дальний угол. На бритом затылке у нокаутированного гражданина видна характерная тату — тризуб, вписанный в солнышко. Знак РУН-веры, неоязыческой секты, основанной одним бандеровцем, — я в сети такой видел.

Сбоку послышался скрип половиц — я понял, что не успею поднять пистолет. Тот тип, которого я прежде угостил прикладом, уже очухался и готов стрелять. Последний шанс — швырнуть в него табуретку. Швырнуть-то швырнул, а тот увернулся — все ж они какие-то каратисты… и снова рухнул.

За улегшимся боевиком стояла аспирантка Рита. Как всегда, подчеркивая достоинства фигуры — талия и все такое, присущее даме, не забывающей о фитнесе. (Я не про то, что она продает всяким доцентам свое стройное тело… хотя и про это тоже.) Сковородкой распоряжается верно: левая нога немного вперед, правая рука, держащая «ударное оружие», приподнята вместе с локтем.

— Понравилась? — не смутившись, спросила она.

Я чуть помедлил с ответом, потому что решил пистолет все же поднять, а обоим упавшим гостям Ленобласти добавить сковородкой по макушке, пока они не вспомнили про свои «маваши» и «еко». И поскорее, подхватив Риту, сесть в ее машину — конечно же, «Вольво», здоровенный такой универсал.

— Насчет «понравилась» — слишком интимный вопрос. Хотя раньше твой изящный силуэт заслоняли всякие археологи своими животами и задами.

— Да будет тебе — «заслоняли». Ты вечно возле меня вился, Славик.

— Если уж разбираться в вопросе, то именно ты первой встречала меня, когда я привозил на своей «буханке» курево и пиво, от которого вроде талия портится. Бежала навстречу вприпрыжку.

— Это по-родственному. Мы же оба с Васьки.

И в ее словах есть доля правды. Жители Васильевского острова делятся друг с другом пивом и куревом, даже если встречаются в глубинах Африки. А по вечерам я сбивал Риточке ерш, мохито или какой-другой коктейль — все, как в лучшем баре. Ни в коем случае нельзя сказать, что я ее спаивал — я ж этим никак не воспользовался, откладывая более близкое знакомство на потом; когда сходим в музей, филармонию, лыжный поход, тогда и посмотрим, долго ли выдержит она без рюмашки. Так что я просто устраивался поудобнее, а она мне рассказывала, как разные доценты ее домогаются. Жалостливо так, заслушаться можно, и убедительно. Получается, что гуманитарии, в отличие от математиков, физиков и технарей вроде меня, это настоящие животные; приматы, в лучшем случае.

— По идее, ты сейчас должна пропивать западные гранты в компании поддатых шведов, — постаравшись вытравить недоверие из голоса, сказал я.

— Обломалось с Уппсалой. А сюда случайно за сигаретами заехала. Разве я тебе не пригодилась?

— Еще как пригодилась. Особенно тем, что ты сейчас за рулем.

— Кстати, от кого я тебя спасла, Славик? Они, что, магазин обчистили?

— Да плевать на лабаз. Они нашу археологическую экспедицию обчистили. Блин, я этих хлопцев из «Азова» уже повидал на Донбассе — неприятные они при любой погоде. Мобильный мне, полцарства за мобильный; мой телефончик один язычник спер, а надо срочно вызвать полицию.

Она потянулась к сумочке — как бы за мобильником — и тут мне в глаза влетела перечная струя. Пока я отчаянно тер веки, почувствовал, как трофейный пистолет упорхнул из кармана моей куртки, а еще ощутил укол в шею. Причем сзади, будто кто-то подобрался ко мне со стороны багажника.