Модильяни - [42]

Вторая коммуна просуществовала всего лишь год. В июле 1914-го во Франции была объявлена всеобщая мобилизация и доктора Александра призвали в армию. Он никогда больше не увидит Модильяни.

По совету своего друга Амедео решает записаться в Товарищество независимых художников. Салон независимых был организован, когда возникла необходимость в показе работ, постоянно отвергаемых признанными мэтрами академического круга. Члены Товарищества имели возможность участвовать в больших совместных выставках. На XXIV Салоне независимых в 1908 году Модильяни выставил несколько своих работ: «Идола» (незаконченная картина), пару рисунков, «Еврейку» и еще две картины, известные как «Бюст молодой обнаженной» и «Сидящая обнаженная». Для двух последних позировала молодая девушка, «маленькая Жанна», по всей вероятности, проститутка, возможно, одна из пациенток доктора Александра, который специализировался в дерматологии и лечил пациентов с венерическими заболеваниями.

Эти два портрета примечательны прежде всего тем, что на них изображена несчастная и необыкновенно отрешенная женщина: «сидящая» смотрит куда-то за раму, вправо от зрителя, руки сложены, грудь тщательно выписана, два соска несоразмерной величины. Поражает ее равнодушная покорность, как будто она согласилась позировать с той же неизбежностью, с какой отдается клиентам каждую ночь.

На той же выставке в Салоне произвели фурор кубисты. Были представлены две работы Таможенника Руссо, включая «Игроков в мяч» — лучшее из того, что он написал. Салон оставил двоякое впечатление, газеты и критики разделились во мнениях. Никто, однако, не обратил внимания на картины молодого художника из Ливорно, как это было и в прошлом году на Осеннем салоне. Возможно, Амедео воспринимает это всеобщее безразличие как оскорбление, но виду не показывает. Если в то время он и говорит о себе и своей живописи, то продолжает настаивать, что это для него не главное дело и что его настоящая страсть — скульптура.

В этом же году Пикассо устроил большой банкет в честь художника Анри Руссо — один из многочисленных праздников, вошедших в историю. Здесь были чтение стихов, музыка, танцы, комедии и трагедии, еда, сплетни, смех, поцелуи и вино. В этом празднике принимал участие весь Монмартр за исключением Модильяни, и это исключение становится в нашем случае правилом.

Очень чуткий и хитрый Пикассо, если и позволил себе подобный жест, то только потому, что знал цену Модильяни и посчитал его присутствие неуместным. Модильяни восхищался работами испанца, но не скрывал некоторой антипатии к нему как человеку. Чувства, несомненно, обоюдные: Пикассо не понял Модильяни, поскольку к тому моменту не было рисунков и картин, на основании которых можно было составить какое-либо впечатление о его творчестве. Когда же они появились, испанцу уже было не до того. Более искушенные художники следовали в фарватере Пикассо или Матисса, объявляя себя кубистами или фовиста-ми, то есть причисляли себя к тем течениям, которые были на виду и на слуху. Амедео не присоединился ни к тем, ни к другим. Именно поэтому современникам Моди было сложно понять, что он из себя представлял.

Глава 10 АМЕДЕО МОДИЛЬЯНИ, СКУЛЬПТОР

Свою неудачу на XXIV Салоне Амедео внешне воспринял спокойно, продолжая настаивать на том, что живопись для него не главное, а его настоящая страсть — скульптура. Впрочем, если опираться на факты, то довольно сложно сказать, чем обусловлена подобная решительность. Здоровье у него было очень слабое, да и камень ему был явно не по карману. Правда, у него были неплохие условия для работы. Заброшенность убежища в maquis давала ему возможность вволю работать молотком и стамеской. Каменные блоки ему удавалось подобрать на строительстве окрестных особняков или новых станций метро, линии которого как раз к тому времени достигли окраин Парижа.

Рассказывают, что какие-то камни он таскал целый день не без шутливого участия тех же рабочих. За другими он отправлялся по ночам, чтобы, погрузив их на тележку, довезти до своего пристанища. По много раз и на разные лады он упрямо повторяет, что главное дело его жизни — скульптура, высшая сфера искусства, и что только она позволяет мастеру полностью выразить себя. Мечта о скульптуре тяготеет над ним на протяжении многих лет. Рисунки, которые он выполнял с насмешливой легкостью, словно струящимся небрежным жестом, заставляющим руку летать над листом, очень похожи на приготовление к истинному призванию — творить в камне. И если эта идея не удалась, то на это было несколько причин.

Живопись все же взяла верх, поскольку в его бездомной жизни было легче работать с холстом, а не с камнем, и физические нагрузки ослабляли его здоровье. Мы уже не узнаем, какие именно мотивы стали главными. Конечно, все они в той или иной степени повлияли на его выбор, но основной причиной все же стало слабое здоровье.

В юные годы Амедео немного курил и бросил сразу же при первых тяжелых кровотечениях. Скульптура, в общем, представляла для него ту же опасность, что и табак. Постоянно вздымающиеся тучи пыли, особенно во время шлифовки, приводили к бесконечным приступам сухого кашля. Дочь Джованна тоже думает, что кашель весьма беспокоил его, и именно поэтому он начал работать с деревом, даже если допустить, что камень остался его неутоленной страстью.