Модельер - [23]

А может и правда, послать своё затворничество к чёрту — отправить несколько эскизов в пару модных журналов? Конечно, они посмеются над ними и выбросят — никому бы не пришло в голову шить по такому одежду. Но всё-таки, если, допустим, приложить фотографию тех красавцев, что стоят за дверью? Влад внезапно преисполнился энтузиазма и вскочил на стул. Сказал себе, громко и вслух: «Если тебе важен произведённый эффект, то, может, больший произведёт посылка с говном?!» Этот вариант тоже хорош, но его, пожалуй, лучше оставить на скамейке запасных.

Где-то здесь, на полу, лежало несколько журналов. Вот и они! «Череп», журнал о панках и неформалах, повёрнутый на моде и внешнем виде, Vogue, Подиум, Elle… последний, кстати, Влад даже не листал, страницы всех остальных были исчёрканы синей гелевой ручкой — юный модельер вносил в модные тенденции свои изменения.

Он нашёл во всех журналах адреса издательств — у двух они совпадали — и, как был, в кроссовках, упаковав себя в пальто и джинсы, выскочил наружу.

Оказывается, день уже почти миновал свой хмурый миттельшпиль. Все ноябрьские дни такие быстротечные. Стараются пробежать мимо как можно скорее, засунув руки в карманы и погрузив в воротник подбородок. Будто частные детективы из английских фильмов. В киоске канцтоваров продавали конверты. Телефон-автомат был чуть дальше по улице. Влад набрал номер Сава.

— Найди мне фотографа, — сказал он, и отключился.

Дело можно считать решённым. Сав может достать всё, что угодно. Хорошо иметь такие длинные руки — даже если на одном конце этих рук болтается общительное, но довольно бесполезное во всём остальном туловище.

Вернувшись домой (и захватив по дороге «быструю» китайскую лапшу), он наугад выдернул из альбома с эскизами несколько листков. Расформировал их на четыре стопки — в каждом оказалось по шесть. Скормил конвертам, походил по комнате, пиная стулья, потом достал всё обратно и побежал наружу — делать ксерокопии. А вернувшись, застал Сава и очкастого типа с фотоаппаратом, которого видел на одной из вечеринок. Имя его, конечно, затерялось в чёрных дырах владовой памяти.

Окошко в каморке давало совсем немного света, но у парня оказалась мощная вспышка, много режимов на фотоаппарате и руки из нужного места. Сав в это время бестолково прыгал вокруг, таскал туда и сюда манекены, расставляя их, как ему казалось, «по фэншую».

— Ты решил последовать моему совету! — сказал он.

— Просто скучно, — ответил Влад.

Фотографии он получил на следующий день, когда костёр уже залило дождём повседневной деятельности. И они, вместе с запакованными в конверты эскизами, ещё несколько дней валялись без дела на полу — на одном или двух остались автографы в виде отпечатков подошв владовых ботинок, — до тех пор, пока Сав однажды не подобрал их и не сходил до почтового ящика.

Работа продолжалась. Влад задумал собрать собственную пару обуви, и в двери мастерской Рустама впервые за долгое время заворчал замок. На одной из книжных полок сплёл себе паутину паук; Влад доставал книги очень аккуратно, чтобы не навредить чужому труду. Пауки — гораздо более честные портные, ведь создают свои творения из природного материала, ничего при этом не уничтожая.

По обработке кожи в общем, и по методам кроя обуви в частности, нашлось несколько книг. У одной, правда, под обложкой оказалась тщательно вырезанная полость, а в ней — ещё одна книга, почти карманного формата. «Коран в дорогу», — прочитал Влад, хмурясь. Это что — какая-то недозволенная книга? Позорная? Зачем её понадобилось прятать? Ох уж этот Рустам…

И почему он, в конце концов, не взял её с собой в дорогу?

В «кожевной» комнате нашлось достаточно материала для экспериментов. И подмёточная кожа на подошву, и толстая — на верх. Здесь было так приятно находиться, что Влад не возвращался в подвал несколько дней кряду. Беседовал о ремесле кожевника и портного с оленьей головой, сравнивал эти два занятия, и стол покрывался карандашными заметками: трудности и положительные моменты обоих занятий. Спрашивал, каково это, быть набитым пенькой чучелом, просил рассказать, как и при каких обстоятельствах его подстрелили. Олень хранил царственное молчание, зато чучело куницы оказалось более разговорчивым. Однажды эта куница ему приснилась: они были на болоте, и существо с белозубой улыбкой настигло попытавшегося переплыть озеро зверька и задушило его в своих челюстях.

Модельер начал называть куницу Ужей, потому как плыла она в точности как уж, для большего сходства прижав к туловищу лапки и подгребая хвостом. Оленя он не называл никак, а только кидался в него яблочными огрызками.

* * *

Первая пара обуви была готова через полторы недели. Влад её примерил, только теперь заметив, что, хотя мерки он снимал с себя, обувь получилась совсем не мужской. Получилось некое подобие ботильонов, скроенных отчего-то кожаной изнанкой наружу. Влад хотел избежать глянцевости и внешнего шика, и, не имея пока знания ни о никаких способах обработки кожи, просто сделал изнаночную сторону кожи внешней. Каблук он смастерил, отпилив у одного из стульев ножки и высверлив в нём необходимые отверстия.