— Вольф, ублюдок! — выкрикнула она. — Ты меня бросить! Где твой обещания, ты — мерде, свинья, фраер долбаный.
Моцарт протер зеркальные очки, потом повернулся к Райсу.
— Что это за телка?
— Где Зеленая Карта, Вольф! Ты говоришь: я продавать Райса масонистам, а ты добывать мне карточку!
Она остановилась перевести дух, и Джебе тут же поймал ее за руку. Когда Туанетта в ярости обернулась к нему, то получила прямой удар в челюсть и рухнула на бетон.
Горящие яростью глаза монгола остановились на Моцарте.
— Так, значит, это ты, да? Предатель! — со стремительностью атакующей кобры он выхватил автомат и упер его дуло под нос Моцарту. — Пальну-ка я в рок-н-ролл, и ничего у тебя промеж ушей не останется, мужик!
По двору раскатилось эхо одинокого выстрела. Голова Джебе дернулась назад, и сам он рухнул рядом с Туанеттой.
Райс рывком повернулся вправо. В воротах ангара стоял ди-джей Паркер. В руке у него поблескивал «вальтер».
— Не бери в голову, Райс, — Паркер направился к застывшей группе. — Это ж только спецназовец, невелика потеря.
— Ты убил его!
— Ну и что? — Паркер обнял Моцарта за хрупкие плечи. — Вот он — мой мальчик! Месяц назад я переслал пару его новых мелодий домой. И знаешь, что? Мальчишка теперь пятый в рейтингах «Биллбоурд»! — Паркер заткнул пистолет за пояс. — И пулей идет вверх!
— Ты дал ему Зеленую Карту, Паркер?
— Нет, — ответил Моцарт. — Это была Сазерлэнд.
— Что ты с ней сделал?
— Ничего! Клянусь тебе, мужик, ничего! Ну может, дал ей то, что она хотела увидеть. Сломанного человека и все такое, понимаешь? Ну того, у которого украли его музыку, саму его душу. — Моцарт закатил глаза. — Она дала мне Зеленую Карту, и все равно… В общем, она не справилась с чувством вины. Остальное ты знаешь.
— А когда ее поймали, ты испугался, что нас не эвакуируют? И решил втянуть в это меня! Ты заставил Туанетту сдать меня масонистам! Это все твоих рук дело!
Как будто услышав свое имя, Туанетта слабо застонала на бетонном пороге. Райсу было наплевать на синяки, грязь, прорехи в джинсах — все равно она самая потрясающая женщина, какую он когда-либо видел.
Моцарт пожал плечами.
— Я был когда-то вольным каменщиком. Пойми, мужик, они совсем не крутые. Я хочу сказать, все, что мне надо было — это бросить пару намеков, и гляди, что получилось, — он небрежно махнул в сторону побоища. — Я знал, что ты как-нибудь от них свалишь.
— Нельзя так просто использовать людей!
— Да? Не морочь мне голову, Райс! Вы проделываете такое в каждом времени! А мне нужна была эта осада, чтобы Реальное Время нас отсюда вытащило! Господи, я не могу ждать пятнадцать лет, чтобы попасть в будущее! История говорит, что через пятнадцать лет я — труп! Я не хочу помирать на этой свалке! Мне нужна своя студия звукозаписи!
— Забудь об этом, приятель, — отозвался Райс. — Когда в Реальном Времени узнают, что ты здесь натворил…
— Отвали, Райс, — расхохотался Паркер. — Речь идет о Первой Десятке. Не о каком-то там бросовом нефтяном заводике. — Он покровительственно взял Моцарта под руку. — Послушай, малыш, пора в туннели. У меня есть кое-какие бумаги, которые тебе надо подписать.
Солнце село, но тьму разгоняла мортира, посылающая один за другим ядра на базу и город. Райс стоял, оглушенный грохотом, а ядра отскакивали от нефтяных резервуаров, не причиняя им ни малейшего вреда. Потом он покачал головой. Время Зальцбурга вышло.
Забросив на плечо Туанетту, он побежал в сторону туннелей.
