Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь - [3]

Доктор на мгновение умолк. Джим обвел глазами кабинет. Обстановка казалась ему просто роскошной: толстый ковер на полу (неужели персидский?), мягкие кожаные кресла и кушетка, большой письменный стол из блестящего твердого дерева, мраморные бюсты знаменитостей, дорогие на вид обои, множество дипломов на стенах вперемешку с картинами, абстрактными или сюрреалистическими — Джим плохо разбирался в живописи.

— Ты все понимаешь, что я говорю? — продолжил Порсена после недолгой паузы. — Если нет, скажи об этом прямо. Мы все здесь для того, чтобы учиться, — и пациенты, и врачи. В неведении нет ничего позорного, я, например, в своем сознаюсь довольно часто. Мне отнюдь не все известно. Да и кто все знает?

— Конечно, понимаю. По крайней мере, вы не говорите со мной свысока, и без всяких длинных и непонятных психологических терминов.

Доктор Порсена сидел, положив ладони на раскрытую папку с историей болезни Джима. Руки у него были хрупкие, изящные, с длинными тонкими пальцами. Ходили слухи, что доктор отличный пианист и предпочитает классическую музыку, хотя иногда играет и джаз, и рэгтайм. У него только две руки, а не помешали бы четыре. Кроме заведования отделением, есть и частная практика — кабинет через квартал отсюда, на Сент-Элизабет-стрит. Еще он возглавляет ассоциацию психиатров северо-восточного Огайо и преподает в медицинском колледже.

Достижения Порсены внушали Джиму Гримсону уважение. Но, честно сказать, самое большое впечатление на него произвел докторский серебристый «ламборгини» 1979 года.

Доктор перевернул страницу, пробежал пару строк и откинулся на спинку стула.

— Ты, похоже, начитанный парень, — сказал он, — хотя и предпочитаешь научную фантастику. Так часто бывает у молодежи. Я начал с книжек о стране Оз, сказок братьев Гримм, «Алисы» Кэрролла; потом — гомеровская «Одиссея», «Тысяча и одна ночь», Жюль Верн, Герберт Уэллс и научно-фантастические журналы. Я в восхищении от Толкиена. Потом, когда я жил и работал в Йеле, мне довелось прочесть серию романов Филипа Хосе Фармера «Многоярусный мир». Ты знаком с этими книгами?

— Да, — выпрямился в кресле Джим. — Они мне очень нравятся! Но когда же, черт возьми, Фармер закончит свою серию?

Порсена пожал плечами. Он был единственный известный Джиму человек, у которого этот жест выглядел изящно.

— Суть в том, что тогда же, в Йеле, я прочел и биографию Льюиса Кэрролла. И одна фраза в комментарии к главе в «Алисе в Стране Чудес», под названием «Бег по кругу и длинный рассказ», меня зацепила. Вот тогда-то и родилась идея о многоярусной терапии.

— Какой-какой? — переспросил Джим. — Многоярусной? А, вы хотите сказать, ее название взято из «Многоярусного мира»?

— Название не хуже других и получше некоторых, — улыбнулся доктор. — То был лишь проблеск идеи, зигота мысли, пламя свечки, которое вполне могли задуть буйные ветры заурядного мира или здравого смысла и логики, отвергающей божественное озарение. Но я раздул эту искру, сберег ее, взлелеял, и она наконец разгорелась ярким пламенем.

Этот парень на самом деле странный, не удивительно, что его считают колдуном. Однако взрослые столько раз подводили и обманывали Джима, что он не спешил полностью довериться психиатру. Посмотрим, соответствуют ли его слова делам. С другой стороны, Порсене еще нет тридцати. Старый, но не совсем еще. Хорошо, что Джим посещал занятия по биологии, а то бы не понял, что имеет в виду доктор, говоря о «зиготе мысли». Зигота — это клетка, образованная от слияния двух гамет. А гамета — репродуктивная клетка, способная слиться с другой, ей подобной, и образовать клетку, из которой получится новое существо.

Гримсон тоже был когда-то зиготой, как и большинство живых существ. Слушая объяснения доктора, Джим понял, что теперь он, напротив, гамета, которая должна превратиться в зиготу — новую личность, созданную из прежней личности, и еще из одной, воображаемой.

ГЛАВА 3

— Пациенты, согласившиеся на многоярусную терапию, образуют небольшую элитную группу добровольцев, — объяснял доктор Порсена. — Они обычно начинают с первого тома, «Создатель Вселенных», и далее по порядку прочитывают все остальные. Потом выбирают какой-нибудь персонаж и пытаются вжиться в его образ, перенимая все черты характера — независимо от того, хорошие они или плохие. На дальнейших этапах терапии они начинают избавляться от плохих качеств своего героя — но хорошие черты сохраняют. Бесконтрольные галлюцинации, нежелательные эмоциональные факторы постепенно сменяются контролируемыми галлюцинациями. Ты все понимаешь?

— Пока — да, — кивнул Джим. — Неужели это срабатывает?

— Процент неудач феноменально низок. Кстати, хотя ты и знаком с серией, тебе придется снова перечитать ее. «Многоярусный мир» станет твоей Библией, ключом к твоему здоровью.

Джим молчал, размышляя над словами доктора, а заодно выбирая, каким же персонажем — а некоторые из них были весьма злобными — ему хотелось бы стать.

В основе серии лежала идея, что когда-то, много тысяч лет назад, существовала некая вселенная. И только на одной планете в той вселенной существовала жизнь, а затем в результате эволюции появился вид, похожий на людей. Наука у тех существ во многом превосходила земную, так что в конечном итоге они смогли создавать небольшие искусственные вселенные.