Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь - [202]

Впереди лежал район, который на Земле-1 назывался округом Лос-Анджелес. География обеих Земель совпадала, но вот архитектура и обитатели различались.

Спустя некоторое время Кикаха вышел на большую дорогу с наезженной колеей. Отшагав по ней миль пять, он услышал за спиной какой-то шум. Оглянулся — и увидел в полумиле к северу облако пыли, клубившееся под копытами коней кавалерийского отряда, их шлемы сверкали на солнце. Двое всадников, возглавлявших кавалькаду, держали высокие пики с развевающимися на ветру штандартами. Кикаха застыл: перед глазами проплыли многочисленные набеги, совершенные им, когда он жил с племенем медвежьего народа в Индее, на одном из уровней Многоярусного мира. Их сменили эпизоды рыцарских турниров на Дракландском уровне того же мира. Сверкающие блики преобразились в волнующие кровь призывы боевых рогов.

Однако меньше всего ему сейчас хотелось оказаться арестованным какими-то солдатами. Его одеяние вызовет у них любопытство. Если они остановятся спросить его, то он не сможет ответить ни на каком известном им языке. А на этой планете любой подозрительный чужак автоматически попадал в тюрьму.

Местность слева была равнинной, но до высохшего русла реки оставалось футов сорок. Кикаха побежал туда, надеясь, что кавалеристы его не заметят. Но если он их увидел, то и они его могли разглядеть.

Спрыгнув на дно сухого русла, Кикаха тут же развернулся кругом и выглянул из-за края берега. Голову его частично скрывали заросли какого-то кустарника. Вскоре всадники со штандартами проскакали мимо. На малиновых полотнищах обоих знамен колыхалось изображение огромного бурого медведя с относительно более длинными, чем у гризли, задними лапами и более короткой мордой. Возможно, гигантские тупорылые медведи, вымершие на Земле-1, здесь сумели выжить.

Скакавшие следом за знаменосцами офицеры были чисто выбриты и носили круглые шлемы с носовинами. Сзади шлемы изгибались, защищая шею, а сверху их увенчивали черные плюмажи. Кроме того, на всадниках были темно-фиолетовые плащи и малиновые туники, расшитые спереди золотым галуном. Ноги у них оставались голыми за исключением кожаных сандалий. На широких поясах с малиновым тиснением висели ножны с короткими мечами. В притороченных за седлом у каждого всадника корзинах лежали латы и шлемы, несколько похожие на те, какие носили испанские конкистадоры. В такую жару в них облачались, только если предстоял бой.

На самом деле солнце пекло так сильно, что и шлемы казались лишними. Но, как предположил Кикаха, здешний воинский устав, видимо, требовал носить их постоянно.

Пехота шагала, держа копья, а с поясов у них свисали в ножнах длинные мечи. Они были такими же чисто выбритыми и смуглыми, как и офицеры. Но, в отличие от коротко стриженных офицеров, рядовые щеголяли длинными, темными, волнистыми волосами.

Вслед за ними из тучи пыли вышло около сорока лучников. Позади солдат тащился обоз — множество мужчин и женщин, кто на конях, кто на груженных припасами фурах. Все без исключения в грязных, желтых широкополых мягких шляпах с высокими тульями и в разноцветных запыленных туниках. Отряд замыкали несколько рот конных копьеносцев и лучников.

— У них есть лошади, — пробормотал себе под нос Кикаха. — Мне нужна лошадь. Ergo[35], я ее добуду. Но конокрадов здесь, надо полагать, вешают точно так же, как в старину на диком Западе. Ну, да я не в первый раз ворую лошадей. И, надеюсь, не в последний.

После того как отряд проследовал дальше, пыль улеглась, а Кикаха убедился в том, что солдаты не собираются возвращаться за ним, он снова вышел на дорогу.

Прошло около часа, и солнце палило все нещадней. Увидев двух выезжающих из ущелья всадников, Кикаха прибавил шагу. Когда они выехали на дорогу, то оказались всего в сорока футах от него. Кикаха окликнул незнакомцев, и те придержали коней.

Более суровых парней ему видеть не доводилось — такие же шляпы, как у возниц на фурах; черные, замызганные бороды по грудь, обветренные и загорелые лица, похоже, не знающие, что такое улыбка. Одеты в грязные голубые туники и высокие, по бедра, сапоги. За плечами колчаны со стрелами и луки; в ножнах длинные мечи и длинные ножи.

Кикаха поставил рюкзак на землю, сунул в него руку и вытащил маленький слиток золота. Протягивая его, он указал другой рукой на ближайшего коня:

— Я дам тебе это за лошадь.

Слов они конечно же не поняли, зато уяснили жесты. Перебросившись парой негромких фраз, всадники повернули коней и, обнажив мечи, устремились к Кикахе. Он предвидел такой поворот, поскольку выглядели они, по его мнению, настоящими разбойниками. Луч его установленного на оглушающее действие оружия выбил обоих из седла. Кикаха поймал одного коня за поводья, и тот протащил его по земле несколько футов, прежде чем остановился. Вторая лошадь ускакала прочь не останавливаясь. Скинув всю свою одежду, за исключением брюк, и напялив вонючие сапоги и тунику более рослого всадника, Кикаха вскочил на коня и поехал себе дальше. Он прихватил с собой также лук и колчан. Брюки он не снял, чтобы не стереть до крови ноги. Рядом с лежащими без сознания бандитами Кикаха бросил золотой слиток. Они его не заслужили, ну да черт с ними!