Многоточие сборки - [20]

И снова чудо – вернули!

Борис Понизовский [19]

Фонд «Свободная Культура» на Пушкинской, 10 предоставлял помещения для репетиций, мастерских и выставок. Совершенно бесплатно, по-доброму. Если ты что-то делаешь – есть шанс вписаться.

Находясь на Пушкинской практически с первого дня, я поменяла уже два репетиционных помещения, где мы делали спектакли с театром ОФ Алексея Меркушева. Сами сбивали стены, расширяя пространство, срывали старые обои, выбрасывали ломаную мебель.

И вот новый партнер, новый этап и новый проект.

Репетиционную площадку согласился предоставить Борис Юрьевич Понизовский, режиссер театра «ДаНет», с которым мы недавно познакомились. То есть, разумеется, видели друг друга на различных площадках, а познакомились только теперь. И сразу же, буквально с порога – разминки и репетиции. И еще одна новость: Борис Юрьевич выбрал одну из моих сказок «Уила» для моноспектакля своей жены актрисы Галины Викулиной. Чувствуя, как мне это приятно, он громогласно объявил меня своим автором, представляя таким образом меня всем, кто только заходил в театр. Автор Бориса Понизовского – звучало как своеобразный титул, которым было грешно не гордиться. Начался новый период в жизни, долгие необыкновенно интересные беседы с Борисом Юрьевичем в его театре, разминки и репетиции под его доглядом.

Понизовский – замечательный, очень светлый человек. Представьте широкое лицо, обрамленное белой бородой и белыми же, точно светящимися волосами. Эффект свечения добавляла неизменно горящая лампа на столе, которой Борис Юрьевич был вынужден пользоваться во время наших репетиций, так как мы предпочитали сразу же делать спектакли с учетом театрального света, а он при этом должен был что-то писать, отвечать на телефонные звонки, принимать гостей, в общем – жить.

Да, жил он именно в театре, не утруждая себя без крайней надобности перемещением в квартиру по соседству, где находились жена с сыном. Впрочем, его нежелание передвигаться было связано прежде всего с его увечьем.

Без ног, с огромным, невероятной толщины телом, он напоминал русскую народную игрушку – ваньку-встаньку или японского Дарума. Кстати, ничего не знаю о происхождении неваляшки ваньки-встаньки, а вот Дарума попал в коллекцию детских игрушек, прожив вначале вполне реальную, земную и интересную жизнь. Звали его тогда Бодхихармой, и он был монахом ,явившимся из Индии в Китай с проповедью буддизма . Он же – основатель секты чань, а по-японски – дзен. Но любящие все переделывать на свой лад японцы не справились и с иностранным именем основателя дзен-буддизма, назвав его на свой лад Бодай Дарума. Японская легенда гласит, что однажды Бодай Дарума провел в длительной медитации много дней (вариант – лет), а когда вышел из транса, ноги отказали ему. Так и остался он навечно коленопреклоненным. Таким его изображают художники – вечно сидящим на подушке со скрещенными ногами. Дарума является символом стойкости и выносливости.

Жаль, тогда я еще не знала эту историю и не рассказала Борису Юрьевичу.

Впрочем, не будь Понизовский толстым и массивным, он не смог бы сидеть без специальных приспособлений.

Борис Юрьевич обладал мощными руками, от которых, наверное, не отказался бы ни один легендарный богатырь, и глубоким, проникновенным голосом.

Иногда, когда я танцевала, а Понизовский вещал, мне казалось, что вокруг него собирается белое облако, из которого продолжает литься завораживающий голос.

О своей трагедии Понизовский говорил легко и просто – мол, был молодым, в двадцать лет получил травму, а потом пошло-поехало, отрезали ноги по кусочку, пока их совсем не стало. При этом Борис Юрьевич порывался показывать видео, в котором он еще щеголял на протезах.

Сколько же ему тогда было?

– В девятнадцатом веке я был бы уже трупом, тогда столько не жили, – смеялся обычно Понизовский.

Борис Юрьевич делал кукол и маски, сам лепил декорации, создавал авторские брошки, писал статьи, разрабатывал и, главное, ставил спектакли.

Чего он только не делал…

Олег Григорьев [20]

Когда я задерживалась с репетициями до глубокого вечера, в мои обязанности входило в том числе и выпроваживание последних посетителей, об этом была особая договоренность. Понизовского уже раз грабили, воры зашли через вечно гостеприимно открытую дверь театра, и Борис Юрьевич на своей лежанке мог только ждать, когда же гады, сочтя его неопасным для себя, подойдут поближе. Но этого не произошло.

Иногда к Борису Юрьевичу наведывался пьяненький бомжеватый типчик, который мило и немного виновато улыбался, беседуя с Понизовским и нередко получая от него какие-то небольшие деньги.

Когда он уходил, Борис Юрьевич утирал рукавом лицо, демонстрируя, как он устал от общения. Впрочем, бомжик приходил снова, и Борис Юрьевич оставлял дела, чтобы снова беседовать с ним об искусстве.

Однажды тип заявился, когда я уже собиралась домой, и оставь я его в театре, он мог бы проболтаться там и до утра. Или, еще не легче, ушел бы, оставив дверь открытой. Сам Борис Юрьевич гостей не гнал из чистого принципа. Что делать? Доложить жене Понизовского Галине, и пусть она сама следит за дверью и бомжиком. До соседней квартиры два шага, но звонком или стуком в дверь я наверняка разбужу ребенка.