Многослов-3, или Прочистите ваши уши: первая философская книга для подростков - [60]
Но тут к Каблуку подбежало много-много противных муравьев. Они схватили его и понесли в свой муравейник, чтобы сделать из Каблука дверь.
Каблуку совершенно не хотелось работать дверью муравейника, и он привычно оторвался. Муравьи ничего не заметили – дальше побежали.
Но тут же Каблук схватила лиса и понесла домой, не до конца соображая, зачем он ей нужен, но твердо понимая: Каблук в лисьем хозяйстве пригодится.
Каблук очень хотел быть самостоятельным – и оторвался, конечно.
Но тут – медведь, который как раз искал грузило для удочки.
Кому охота быть грузилом? Оторвался Каблук.
А тут ежик…
Каблук оторвался, конечно.
А тут – волк…
Так Каблук все отрывался да отрывался – самостоятельности, видишь ли, искал.
И чего искать то, чего нет?
Ведь если ты рожден каблуком, сколько ни отрывайся – хоть по полной, хоть по половинчатой, – все одно: самостоятельной жизни не будет.
Вот ведь как оно все…
Жили-были… Боль и Жалость
Боль и Жалость шли по Большой дороге.
Одним концом дорога упиралась в горизонт. И другим концом упиралась в горизонт. Так что можно сказать, что не было у нее ни начала, ни конца.
– Мне больно, – вздыхала Боль.
– Жалко тебя, – отвечала Жалость.
– Мне так плохо, – жаловалась Боль, – что кажется: никогда не было хорошо. Пожалей меня…
И Жалость жалела Боль. Очень жалостливо.
– Спасибо тебе, – приговаривала Боль. – Но мне все равно так плохо, что кажется: никогда хорошо не будет.
И Жалость старалась. Она очень старалась жалеть лучше. И чем больше старалась Жалость, тем хуже ей становилось. Тем больнее делалось.
– Мне как будто лучше, – неожиданно улыбнулась Боль. – Ой, а ты чего такая невеселая?
– Мне почему-то стало больно, – ответила Жалость. – Плохо мне, больно.
– Жаль тебя, – ответила Боль.
Так и шли они по Большой дороге вдвоем, меняясь местами: Жалость и Боль, Боль и Жалость.
Одним концом дорога упиралась в горизонт. И другим упиралась в горизонт. Так что можно сказать, что не было у нее ни начала, ни конца…
Жили-были… Роза и Кактус
Жили-были Роза и Кактус. Между ними была бездна. Пустыня. Космос.
Между ними был подоконник.
И что нашла Роза в толстеньком, вечно озабоченном неизвестно чем Кактусе? И что нашел Кактус в тощей большеголовой Розе?
Тут ведь как? Думай, не думай, а понять в любви ничего невозможно совершенно.
Часто Кактус смотрел на тощую фигуру Розы, на ее вызывающе яркую прическу и думал: «И чего только я в ней нашел?»
Но глаз оторвать не мог.
Роза смотрела на несимпатичный Кактус и думала про него такое, о чем мне даже рассказывать неловко.
Но смотрела все равно пристально.
Любовь их была обречена. Но, скажу тебе по секрету, когда любовь обречена, тут-то все самое главное и случается: есть у любви такая сила, которая все может, даже обреченность любую победить.
Сила эта так и называется – сила любви.
Нам ли судить о всемогуществе этой силы? Нам ли разбираться, каким непостижимым образом Роза и Кактус оказались рядом?
И вот они стоят близко-близко. Мгновение – и обнимут друг друга. Но… мешают колючки.
Вот ведь какое дело: колючки – то единственное, что их объединяло, и потому они не обращали на них никакого внимания. Совсем.
Кактус родился тугодумом. Но тут даже он догадался, что жить без Розы не сможет.
Сила любви – одно слово. Точнее – два.
Ну а как догадался, жизнь его стала ясной и простой.
Кактус сбросил свои колючки.
– Что ты наделал! – закричала Роза.
Как и всякая настоящая роза, она никогда не выказывала своей радости перед мужчиной.
– Ты теперь абсолютно беззащитен! Беззащитен! – причитала Роза. – Как же так можно! Без шипов! Без шипов!..
Тут она сбросила свои колючки.
Должен тебе сказать, что Розы нередко говорят одно, а делают что-нибудь абсолютно противоположное.
И тогда они обнялись и слились воедино. И им уже никак нельзя друг без друга: ведь они ничем не защищены. А если они вместе – попробуй, сломай.
Нам ли понять, как питаются они от одного корня? И как не скучно им друг с другом – всегда вместе и столько лет?!
Любовь – одно слово.
Точно – одно.
Но все объясняет.
Жила-была… Правая Педаль
В одной квартире…
Нет, в одном концертном зале…
Нет, в одном доме…
В общем, это не имеет значения. В одном месте стоял рояль. У рояля всегда было чудесное настроение, потому что он был так настроен. Вот если бы он был расстроен – тогда грустил бы, конечно. А так…
Рояль ужасно радовался, когда к нему подходил человек и извлекал из него звуки. В такие минуты роялю казалось, что он больше мира: ведь мир шумит некрасиво, а он, рояль, шумит со смыслом. И смысл этот называется «музыка».
Огромный, красивый, счастливый рояль и знать не ведал, как страдает одна его крошечная деталь – Правая Педаль. Правая эта Педаль постоянно ощущала собственную ненужность и даже глупость своего педального существования.
Педаль эта была прекрасна, грациозна, податлива, но… западала.
И как оно все происходило? Подойдет музыкант к роялю, сядет, нажмет на Педаль, вздохнет: «Западает» и больше не пользуется Педалью никогда.
В общем, так получалось, что прекрасная музыка – та самая, которая больше мира, – рождалась где-то совсем рядом, но абсолютно без участия Педали.
«Какая у меня ужасная жизнь! – думала Правая Педаль. – Самое ужасное, что может быть в жизни, – это когда тебя не используют для создания чего-нибудь прекрасного и чудесного. Зачем и жить, если ты никому не нужен и тебя никто не хочет использовать?»
