Много на земле дорог - [2]
В этом предисловии я хочу на примере творческой работы А. Кузнецовой продемонстрировать, как необходима для писателя (а для детского и юношеского, быть может, особенно!) ежедневная, нерасторжимая связь со своими героями и с той жизнью, из которой они приходят на страницы литературных произведений.
Достоверность произведения вызывает у вас, дорогие друзья, сердечное доверие к автору. «Прошу не читать, а передать лично Кузнецовой Агнии Александровне», — прочитал я на одном из конвертов в Доме детской книги. Полюбив повесть «Честное комсомольское», девочка полюбила и автора и решилась поведать писательнице что-то самое сокровенное, о чем смогла бы рассказать только близкому человеку. Что может быть дороже такого читательского доверия!
Сергей Михалков
Птенцы оперились, научились летать и в одно раннее утро покинули гнездо.
Я видела, как с восторженным щебетом они поднялись в широкое розоватое небо и стремительно разлетелись в разные стороны, гордые своей самостоятельностью, жаждущие увидеть мир за пределами сада, где они научились летать.
Старые ласточки одиноко сидели на краю крыши, над гнездом, глядя, как птенцы исчезают в поднебесье. Они и не пытались вернуть своих детей — у каждого живого существа свои дороги…
И мне вспомнилось, как в один из весенних дней вот так же уходили в большую жизнь юноши и девушки, с которыми крепкими узами и надолго связала меня судьба…
Я расскажу вам о них, друзья. Расскажу о честном, прямом, но нелегком пути Константина Лазовникова и Надежды Молчановой; о трудной дороге к большой и ясной цели Иренсо Нцанзимана из английской колонии Уганда, что раскинулась в Экваториальной Африке; о запутанной, сложной тропе, полной ошибок, сомнений и страданий Андрея Никонова; об узенькой, извилистой тропке, которую выбрала себе Вира Вершинина. Я познакомлю вас и с другими своими молодыми друзьями.
Давайте в этот необычный для прогулок предутренний час выйдем за деревню, на простор полей и лесов.
Как здесь красиво! Как легко и свободно дышится! И если вы, мой читатель, не сибиряк, то вам особенно интересной покажется эта прогулка на рассвете, по дороге, заросшей подорожником, изрытой дождевыми струями.
Село еще спит. Старое сибирское село с новым названием «Веселая Горка». Прежде оно называлось «Господи пронеси».
В стародавние времена здесь был выселок из четырех дворов, и путь к нему вел только один: узкая тропа, вверху над нею — тяжелая скала, внизу — глубокое, кажущееся бездонным озеро. Осеняя себя крестным знамением, человек говорил: «Ну, господи пронеси!» — и со страхом ступал на эту тропу.
С годами выселок превратился в село. Через гору проложили дорогу. И назвали по-новому. А старые люди и теперь нет-нет да и обмолвятся, назовут по-прежнему: «Господи пронеси».
Веселая Горка — большое село, с новыми домами; двухэтажной школой, клубом и просторными фермами.
А поля! Смотрите, какие они широкие, безбрежные, зеленым раздольем уходящие к горизонту. И словно живой изгородью стоит вокруг тайга, темная, загадочная.
Поля и тайгу рассекает дорога. Справа от дороги — пашня, слева стройными стволами тянется к солнцу молодой кедрач. Меж стволов нежным золотом струятся полосы — посланцы утренней зорьки. Шумят деревья, поют ручьи, весело сбегая по камням.
Слышите — к этому обычному шуму примешиваются посторонние звуки!.. Они всё громче, ближе.
Это от села идет молодежь. Звучат смех, песни, громкие восклицания, серебряная россыпь баяна. В школе закончился прощальный вечер, и по традиции молодежь вышла за село.
Вот этот паренек с баяном, у которого забавной щетинкой торчат рыжеватые волосы и доброй усмешкой освещено миловидное лицо с коричневыми умными глазами, — Костя Лазовников. От него не отходит светлорусая девушка с капризным изломом великолепных бровей, с продолговатым разрезом зеленоватых глаз. Это Вира Вершинина.
Позади них легкой походкой идет Андрей Никонов. Голова его закинута назад, руки отведены, кажется — он вот-вот рванется и побежит или подобно птице взлетит в небо. У Андрея вздернутый нос, узкие, припухшие, словно заспанные глаза, на желтоватых заостренных скулах отеки, уголки губ безвольно опущены книзу.
Рядом с Андреем, чуть-чуть опережая его, — Надя Молчанова. До восьмого класса и она училась в Веселой Горке, а недавно окончила строительный техникум в городе. Надя смеется, трещит как сорока, и ее резкий и отчаянно жизнерадостный голос разносится по полю.
Андрей молчит, сомкнув ресницы, спрятав глаза.
Хотите послушать, о чем они говорят?
— …Представь себе: Москва. На ее окраине — огромный завод железобетонных конструкций. Стоит и дымит, дымит огромными трубами… — говорит Надя.
— Это плохо, что дымит. Вредно, — медленно, словно нехотя, замечает Андрей.
— Мы потомственные заводские, — говорит Надя. — Дед на заводе работал. Отец только в этом году на пенсию ушел, чуть ли не со слезами… И вот я получила назначение…
С хитроватой улыбкой на худеньком, энергичном лице Надя достает из кармана вязаной кофточки, наброшенной на белое крепдешиновое платье, телеграмму, торжественно развертывает ее. В предрассветном сумраке прочитать текст почти невозможно, но девушка помнит его наизусть:
