Много добра, мало зла - [35]
– Это дело, малышка Ду, нужно непременно поправить, компания как раз выбирается из критического состояния, и проект по экологически чистым продуктам только запущен. Мы все же работаем легально и по нелегальному пути не пойдем.
Ду Цзюаньхун молча смотрела на меня. Было ясно, что она еще не понимает, каким образом можно это поправить в том смысле, как я сказал. Я и сам отдавал себе отчет, что выразился недостаточно полно. И в конце концов распорядился сделать вот еще что: во-первых, сообщить У Саньляну, что он уволен. Во-вторых, изменить название «Лаобинчэна». Все время я слышал, что это название разлагающе воздействует на политическое сознание масс. В-третьих, что касается Сяо Ли, «Лаобинчэн» должен активно содействовать расследованию органов общественной безопасности, таким образом мы отчасти перехватим инициативу. Но нужно соблюдать чувство меры: раскрывать то, что выявлено У Саньляном, но ни в коем случае не допускать утечки данных внутреннего расследования.
– Все остальное дело плевое, шеф, ну, выпихнем Сяо Ли, ему и так впору по башке настучать, поделом, но только по его поведению нельзя судить о всем «Лаобинчэне», одно то, что совет директоров может лишить должности У Саньляна который, возглавляет «Лаобинчэна» по закону, уже ясно выражает позицию компании. А вот девица со СПИДом – точно головная боль. Если ее тоже вытурить, то ведь неизвестно, сколько народу там уже перебывало. Если каждый узнает, что, возможно, подхватил СПИД, и явится в «Лаобинчэн» со скандалом, все это разрастется, и неизвестно, сколько придется судиться и сколько выплатить компенсаций, чтобы считать дело закрытым. Но ведь есть безнадежные больные, а есть те, кто под сурдинку будет стараться извлечь для себя выгоду. Они-то в тени, а мы на свету, как с ними справиться?
– Ну и скажи тогда, как быть?
– Это дело я предлагаю задушить в зародыше. Конкретно это будет выражаться в том, что мы от имени народа вынесем ей смертный приговор. Да ее в суд доставить – уже смертный приговор, а того, сколько она наркотиков употребила, продала и перепродала, хватит на несколько смертных приговоров. Поэтому вынесение ей смертного приговора нами нельзя считать несправедливым. Если в суде ей вынесут смертный приговор, тот факт, что у нее СПИД, наверняка будет предан огласке, и тогда нашему «Лаобинчэну», в который у нас столько вложено, считай, конец. Она же там долго проработала в эскорте.
– Хм, путь этот незаконный, нам так поступать нельзя. Да, она заслуживает смерти, но мы же не можем действовать от имени закона. Малышка Ду, я не желаю идти на риск убийства, так нельзя, на худой конец не нужно нам никакого «Лаобинчэна».
– Какой же он незаконный, шеф? Все произойдет очень быстро. Денег у нее уже нет, наркотиков не купить, лекарств уже два дня не принимает, и так уже чуть живая. Если «Лаобинчэн» обеспечит ей деньги, она наверняка найдет способ купить наркотиков, а стоит ей уколоться, и она уже почти не жилец.
– Откуда ты так уверена, что она с одного укола помрет?
– Говорят, тем, кто долго не принимал наркотиков, без них так плохо, что они могут от нетерпения ввести себе слишком большую дозу. Немало наркоманов так и гибнет.
– Я в этом ничего не смыслю. Ты, малышка Ду, тоже, так что делай как знаешь! У нашей компании образ правильнее некуда, нелегальный путь всегда дело скверное, мы никогда не сможем подбросить ложные улики, чтобы кого-то арестовали. Но хоть мы нелегальным путем не идем, не можем и позволить кому-то считать, что мы к этому имеем отношение. Когда много зла и мало добра – это тяжкое преступление, а когда много добра и мало зла[38] – незначительное. В любом случае мы заходить за черту не будем, будем идти по законному пути, освещенному яркими лучами солнца…
Ду Цзюаньхун вышла.
Оставшись в кабинете один, я сидел и размышлял: «Сколько я налогов уплатил за год, скольким детям, которые не могут оплатить обучение, помог, да еще начальную школу проекта «Надежда» основал. И когда только мою компанию успели отнести к элементам, пользующимся тайным влиянием? Что же я тогда, выходит главарь этих элементов? Мать твою, надо возвращаться на путь истинный».
Я встал и собрался уходить, когда раздался звонок. Донесся голос Ду Цзюаньхун:
– Ты, брат Сяо, сегодня домой не возвращайся, мы с тетушкой ждем тебя к ужину в отдельном кабинете в «Цилисян».
Ну мать-перемать, хоть ложись и помирай!
Перевод И. А. Егорова
Любовь в городе из песка
Се Тин
Глава первая
Впервые Линь Фэй попал в Пекин в феврале 1996 года. Только-только отгремел Новый год, и Пекин ранней весной все еще окутывала стужа. Для человека, которому не доводилось переживать пекинскую зиму, такая поездка – настоящий риск, ведь он не может вообразить себе, каково это, когда за окном минус десять. Была бы какая-то другая причина, а не У Сяолэй, то Линь Фэй ни за что не поехал бы в такое время в Пекин, но человек, с позволения сказать, странное животное, он, может, и труслив, боится жары и холода, но если потребуется, то все это меркнет перед более значимой целью, а когда речь о любви, о спасении любви, то уже не существует причин важнее.
