Мнения русских о самих себе - [4]

Я не убежден, что мало-помалу не восстановятся опять и телесные наказания и смертная казнь. Я далеко не убежден, не восстановится ли, даже в Западной Евро-пe, пытка. Такие реакции вовсе не новость. После буйного XVI века наступил же строгий XVII век. По всей вероятности, все крайности нашего времени окончатся еще в XX столетии столь же резкими мерами воздействия и реакции. Очень умный и либеральный государственный человек, покойный А. А. Абаза предсказывал мне это еще двадцать лет назад, и весьма возможно, что означенное предсказание сбудется, хотя, конечно, уже после моей смерти[5].

Кроме некультурности в европейском смысле, подтверждающей наше азиатство, огромнейшую роль в русской жизни играет лукавство, тоже чисто восточная черта, на которую имеется множество указаний в моей хрестоматии даже со стороны записных патриотов и русофилов.

Обвинения по этой части идут издалека, еще Флетчер и Дженкинсон жаловались, что за редчайшими исключениями русский от самого высокопоставленного до самого простолюдина не верит ничему, что ему говорят, и не говорит ничего, чему бы можно поверить.

По части лукавства мы напрасно жалуемся на мужиков-великороссов: и высшие, и даже ученые классы общества отличаются буквально теми же нравственными качествами.

Вот два примера. Недавно я баллотировался в гласные Петербургской думы. Исключая женщин, избирателей оставалось в моем участке около 400. По предварительному подсчету оказалось, что около 320 человек были нашей партией, около 80 — противной. Разные комитеты и избирательные агенты опросили всех, со всеми поговорили. Единодушие казалось удивительное. Все обещали, пожимали руки, клялись, заранее поздравляли с успехом. Когда же вскрыли поданные бюллетени, то оказалось, что добрая половина этих пожимателей рук и клятвопреступников подали голоса за наших противников. Когда некоторые были обличены чуть не с поличным, то в оправдание свое простодушно заявляли: «Уговорили, подлецы, что с ними поделаешь!»

Другой пример. В академии одного ученого в отделении предложили недавно в академики почти единогласно, — был один черный шар, — а в общем собрании белых голосов шаров оказалось менее, чем было членов в предложившем кандидатуру отделении. Иными словами, часть предложивших без церемонии вотировала немедленно против своего же собственного кандидата!

Я собирал отзывы отрицательные. Можно, конечно, легко собрать такой же том высказываний противоположных о том, что «матушка Россия всем державам голова», что, мол, «всех шапками закидаем», что наша литература теперь, благодаря Максиму Горькому, первая в мире, а по музыке мы, имея Мусоргского, можем считать Россини и Мейербера дрянными пошляками, что мы одни христиане и т. д. Предоставляю этот сбор другим — audiatur et altera parsi[6].

Мною нарочно приведены отзывы по всем отраслям нашей культурной деятельности. Из них видно, что если администрация и высшие сферы у нас подвергались и подвергаются резкой критике, то, по мнению своих же людей, столь же много недостатков у нас и в обществе, и в народе, и в печати и проч.

Некоторые отзывы но своей резкости, повторяю, имеют характер boutades (шутки), но я не счел нужным их исключать. Само собою, не все дурно в России. У нас есть не только отличная осетрина и превосходный строевой сосновый лес, но и хорошее устройство аптек, удивительно выносливые казачьи лошади. Мы имеем замечательную пехоту, и наша армия правда, впервые организованная иностранцами, научившими нас многому полезному, не уступает лучшим заграничным, а по духу может быть даже и превосходит их.

Я могу указать на другие явления. Меня поразило еще в Крымскую войну, когда я был гимназистом, то приветливое и великодушное отношение, которое существовало к пленным, а тогда Россия была, конечно, менее образована, чем теперь. Примеры высокой честности также нередки. Не говоря о разных вахтерах и артельщиках, через руки которых проходят безущербно миллионы; случаи, что простые мужики находят почтовые сумки с деньгами, оброненные пьяными почтальонами с повозок, и приносят их, не требуя награды, вовсе не исключительные. Я знаю пример, как один почтовый чиновник повесился, расстроенный тем, что подмочил присланные ему почтовые марки, чем причинил ничтожный убыток казне. Рядом с массою интриганов я лично встречал чиновников, которые умоляли не давать им повышения, не чувствуя в себе силы занимать более ответственные должности, и т. д.

Вообще отдельных случаев честности, добросовестности, даже героизма можно насчитать сколько угодно, но эти приятные и даже нередкие исключения не изменяют жестокости общих статистических и логических выводов, и моя книжечка заставит, быть может, многих пораздумать, а некоторых и стать смиреннее.

Я уже написал два кратких руководства для чинов не ниже XIV класса: «Краткую географию России»[7] и «Азбуку Отечествоведения»[8]. Предлагаемая хрестоматия может служить для них хорошим дополнением и иллюстрацией, но на более серьезной подкладке.

В системе расположения цитат я держался логической связи между предметами, входящими в каждый раздел. Там же, где об одном и том же предмете имелось несколько мнений, я расставлял их в хронологическом порядке (по авторам), чтобы показать, как взгляд на тот же вопрос изменялся во времени.