Мне всегда везет! - [10]

В армии он воспрял духом, писал хорошие бодрые письма, писал, как они били фрицев, успокаивал мать и всех нас, писал мне.

Как он погиб, ты знаешь: под Сталинградом. В наградном листе сказано, что он один убил 30 немцев — солдат и офицеров, награжден орденом Боевого Красного Знамени посмертно.

Когда это печальное известие получили мои бедные родители, я был уже в армии.

Погиб он в октябре 1942 года, ему было 19 лет.

Когда я пришел с войны, мама мне рассказала, как она получила „похоронку“ — так называли эти вести.

Она в лютую стужу пошла из деревни раздетой, в тапках на завод, где работал отец. Отец был убит горем, лежал на полу, все мужество покинуло его, и, как ни странно, слабая больная мама оказалась крепче его духом и спасла его морально.

Мать очень сильно простудилась, у нее постепенно развилась бронхиальная астма, от которой она и умерла 11 ноября 1966 года.

Я служил, а потом воевал в десантных войсках. Служба была суровая, тяжелая, но мы были молоды, полны патриотизма, шли напролом на смерть, на кровь.

Сталина любили как божество.

С боями прошли Будапешт, Вену и, не дойдя до Праги, встретились с союзниками. Нас разделяла речка, мы с ними не общались».

Письмо третье

…Свои воспоминания я прервал, но начну снова, верней, продолжу.

О твоих предках по моей линии я тебе, кажется, написал все, что помню и знаю.

Что касается материнской линии, то скажу тебе, что твой дед по матери был способный человек, мастер на все руки, сам построил себе дом, семья у него была большая. Он был трудяга, очень способный человек, пользовался уважением у окружающих.

У меня с ним были очень хорошие отношения, он любил меня, я уважал его.

Его жена, твоя бабушка, была простая, не злобная женщина, наоборот — добрая, но пусть это тебя не огорчает — довольно неопрятная.

Не мне судить, но Иван Васильевич, дед, был, как бы тебе сказать, не под стать ей, то есть был гораздо красивее ее, но никогда ее не обижал, жили они дружно.

Иван Васильевич был к детям строг, его боялись, но любил детей своих и даже, по мере возможности, немного баловал. С моими родителями был дружен, часто общались. Моя мама всегда старалась угостить его.

Он был остроумен, внешне очень представителен, высок ростом, физически очень силен. Хоть я был молодым и здоровым, мне не удавалось перетянуть его на палке, сидя на полу.

Семья была большая и бедная. Сейчас они умерли, пусть им будет пухом земля. Я на них не в обиде.

О твоей матери думаю, что мне писать не стоит.

В настоящее время, прожив жизнь, я не хочу никого винить, но считаю, что я поступил правильно, а поэтому ты все поймешь сама.

И снова вспоминаю о войне.

На службе у меня были в основном друзья, братья. Мой командир взвода Бычков, командир роты Артемьев, командир батальона Малышев, командир отделения Костромин Юра, старшина Корягин.

Служил я в десантных войсках. Очень много внимания уделялось физической подготовке, прыжки с аэростата, потом с самолета.

В 1943 году нас бросили на «Перекоп» в тыл врага. Все обошлось благополучно. Потом снова Внуково — под Москвой. Наша бригада была резервом Верховного главнокомандующего, то есть Сталина. Его влияние и заботу мы ощущали постоянно по той закалке и той подготовке, которую с нами проводили. Амуниция и продовольствие были отменными.

Мы были молоды, крепки, как дубы. Потом нас направили на передовую, участвовали в боях в Венгрии по разгрому 11 (?) танковых дивизий, на озере Балатон, брали город Мор в Венгрии. Наш комбриг Виндушев наблюдал с КП за наступлением его десантников на город Мор. Мы ни разу не залегли, а, как говорится, с ходу ворвались в город. Виндушев переживал за нас. Многие погибли.

Были мелкие населенные пункты, городишки, всех не запомнишь.

Участвовали во взятии города Вены, это уже в Австрии.

Ряды наши редели, но все мои друзья, о которых я писал, остались целы, к счастью, не считая легких ранений, царапин. Мои командиры меня любили, и я их также. Костромин был старше меня на десять лет, он как-то охранял меня, если можно так сказать. Например, я рыл окопчик на двоих, а он ползет за едой, опасней было, как мне казалось тогда, ему, хотя пули и мины также летали над всеми и надо мной. Ели с ним из одного котелка.

Командир батальона Малышев любил нас, как детей, хотя сам он был тогда молод. Он был очень хорошо развит физически. В Вене его ранили в голову, мы с ним встретились на улице, голова его была забинтована, он ехал сам за рулем трофейного мотоцикла. Когда мы встретились, то обнялись, хотели его довезти до санбата, но он отказался, сказал, что в санбат не поедет.

В Вене нас встречали внешне с радостью, но были и враждебные встречи. Помню, встретились с ребятами с экипажа «Катюши». Их оскорбил один австриец, назвал их русскими свиньями. В экипаже «Катюши» были ребята, родители которых были расстреляны немцами, поэтому они были очень озлоблены на немцев, и тот австрияк, который оскорбил их, поплатился дорого.

С боями мы немного не дошли до Праги, встретились с союзниками.

Упустил момент, когда наш политрук, капитан Едзоев, он был осетин, 9 мая 1945 года, когда мы готовились в наступление, объявил, что Германия капитулировала. Лучше бы он сказал это после наступления, так как было очень тяжело думать, что война кончена, а тут можно погибнуть.