Мне есть что сказать вам, люди - [18]

— За настоящим, ярким солнышком, — с улыбкой на лице ответил директор.

Через несколько минут машина мчалась по широкому проспекту, освещенному ярким весенним солнцем…

Встреча

Грузовик повернул вправо. Хаким остановил машину, вышел и от огорчения махнул рукой. Было холодно. Шел осенний дождь, пахло снегом.

«Черт возьми, этого еще не хватало. В такую погоду собаку из дома не выгонишь, а тут как назло…»— подумал водитель.

Навстречу вышли люди. Старушка небольшого роста провожала сына с женой и внуком. Мать, прощаясь, приговаривала:

— Дильмурад, сынок, я же просила, чтобы ты не беспокоился. В такое позднее время да еще в такую погоду больше не приезжай.

— Ничего, мама, только не обижайся. Сама же знаешь, как всегда очень много дел, а мы уже две недели у тебя не были. Ты, пожалуйста, не волнуйся, сейчас быстро остановим такси и будем дома, — весело ответил сын.

Он обнял мать, взял ребенка на руки и стал переходить дорогу. Возле самосвала семья остановилась, и молодой человек спросил у шофера:

— Батя, что случилось? Помощь нужна?

— Да ничего, сынок, я что-нибудь сам придумаю, — ответил Хаким.

Жена с возмущением обратилась к мужу:

— Зачем ты вмешиваешься не в свое дело? Чудак-человек, о чем ты думаешь? Завтра утром на работу, а чувствуешь ты себя неважно. Другие сразу же берут бюллетень, а тебе больше всех надо…

— У человека что-то случилось, поэтому я и спросил, — резко ответил муж.

Они остановили такси. Но, отъехав метров сто — сто пятьдесят, машина остановилась. Дильмурад обратился к жене:

— Ты не волнуйся, пожалуйста. Езжай домой. А я помогу водителю и вернусь.

Он вышел, захлопнул дверцу машины и быстро направился к стоящему самосвалу. Подойдя к машине, он увидел, что она была приподнята с правой стороны и водитель, кряхтя, работал с ключом у переднего колеса.

— Батя, я вернулся, чтобы вам помочь, — обратился он к водителю.

— Я очень прошу тебя, не беспокойся. Нечего тебе мокнуть иод дождем. У меня сегодня и так нелегко на душе, я сам справлюсь, — с раздражением ответил Хаким.

— Вы на меня не обижайтесь. Вы забыли включить передний и задний свет. В такую погоду и сбить недолго, — не унимался парень.

— Сам знаю, — возразил Хаким. Молча открыл дверцу машины и включил освещение. Затем, кашляя, закурил и правой рукой стал массировать левое плечо.

— Чего, батя, уже травму получили? — посочувствовал молодой человек.

— Да нет, что-то ноет рука, будь она проклята. Столько лет прошло, но она все дает о себе знать, — ответил водитель.

— Может, вам согреться надо? Вы садитесь в машину, а я сам поколдую над вашим колесом…

— Да нет, сынок, большое тебе спасибо. Ты лучше поезжай. Уже поздно, я сам справлюсь, — упрашивал водитель.

— Батя, я уже не могу уехать. Ведь я вернулся, чтоб вам помочь, — не отставал парень.

— Как тебя зовут? — спросил Хаким.

— Дильмурад.

— Хорошее имя у тебя, Дильмурад, — повторил водитель имя нового знакомого. — Что ж, если хочешь помочь, помоги, вместе веселее.

Дильмурад помог снять спущенное колесо, установив запасное, стал закручивать гайки.

— Здорово у тебя получается, — одобрил старый водитель, — просто здорово. — Тяжело вздохнув, он спросил — Почему ты не уехал, что тебя вдруг заставило вернуться?

— Странный вопрос, почему. Если бы, батя, не дождь, я бы уехал. Но вообще-то у нас не принято оставлять человека в беде, — ответил Дильмурад.

— Да, ты прав, у нас не принято… — согласился водитель. — А что ты меня все «батя» да «батя»?

— Извините, но как-то с детства привык всех, кто старше меня, называть батей. А что, не нравится? — оторвавшись от работы, спросил Дильмурад.

— Не знаю. Но почему-то старшего сына за то, что он меня так одни раз назвал, я отругал.

— Му и зря. Я обращался к своему отцу только так. Он у меня был участником Великой Отечественной. Эх, золотой человек был, с полуслова всех понимал.

— А что с ним стряслось?

— Сердце подвело. Такой уж был человек, все близко к сердцу принимал. Знал, что такое доброта, доброе дело, и нас этому учил. Да, такие вот дела… — вздохнул Дильмурад.

Когда колесо было установлено, Хаким предложил Дильмураду:

— Садись, отвезу тебя домой, а потом уж поеду в гараж.

— Спасибо. Вы поезжайте. Вам по центру ездить нельзя. Не волнуйтесь, я доберусь, — ответил Дильмурад.

— Ну давай хоть до троллейбуса подброшу, — взмолился Хаким.

— Хорошо, только до троллейбуса, — сказал Дильмурад и сел в кабину. Оба изрядно промокли под дождем. Дильмурад вынул из кармана платок и стал вытирать лицо. — Что-то больно холодный дождь пошел, к утру, наверное, в снег перейдет, — заметил парень.

Хаким завел машину и спросил спутника, кто он по специальности.

— Инженер-механик я.

— Потому у тебя и руки золотые. Видел я, как ты с ключом работаешь. Гайки как по маслу закручиваешь. Да, специалист он и есть специалист, — заключил водитель. — Ты знаешь, сынок, я очень рад, что ты остался мне помочь. Просто по-человечески приятно. Я вот целый день сегодня думаю, хорошо ли я прожил жизнь? И весь день вспоминаю фронтовые годы, дороги. Там, когда было тяжело, очень тяжело, хватало сил успокоить себя, потому что чувствовал поддержку товарищей, вместе с ними верил в победу. И поэтому, наверное, и дошел до Берлина, на рейхстаге оставил подпись. И после победы никогда не унывал. Но вот последнее время стал часто задумываться, правильно ли живу. Хорошо ли воспитываю сыновей. — Хаким вздохнул. — Мне б что-нибудь тебе веселое рассказывать, а я вот о грустном размышляю, — продолжал он. — Да-а… Старший дважды женился, и все у него не как у людей. Младший и по сей день не определился. За хулиганство отсидел два года. И вот теперь не может, как он говорит, профессию по душе найти. А ведь у меня в семье четверо детей. Поэтому я и думаю о войне, о тех ребятах, с которыми воевал.