Мне было 12 лет, я села на велосипед и поехала в школу - [4]
Я не могла представить, удастся ли мне каким-либо образом улизнуть из этого фургона. Прежде всего, он ехал; пролезть в окно невозможно, они были закрыты, завешены этими ужасными занавесками и множеством наклеек; я могла различать дневной свет лишь через ветровое стекло, да и то лишь в его верхней части. Единственным решением в крайнем случае могла бы стать задняя дверь. Но тогда мне надо было полностью развернуться вокруг себя, встать и в то же время биться в запертую железную дверь… Если я только двинусь, меня тотчас же подхватят на лету. Да и в любом случае — при условии, что я не сломаю себе что-нибудь при падении, — я не смогу уйти далеко по дороге, даже если буду бежать. Стало быть, выхода нет. В какой-то момент я надвинула одеяло на голову, чтобы суметь открывать глаза время от времени, но чтобы они этого не заметили. Надо, чтобы они продолжали думать, будто я в полной отключке. Но в этом одеяле мне было очень жарко, и оно царапало мне лицо. По утрам в том месяце мае было довольно прохладно, и, чтобы пойти в школу, я надела на себя кофточку, свитер и еще непромокаемую накидку на тонкой подкладке. Я вспотела главным образом от страха и от ужаса, что я ничего не понимаю.
Я была связана по рукам и ногам, но это не мешало мне думать.
Что я могла сделать? Я могла бы нажать на педали сильнее? Я могла бы броситься на землю, перед тем как они меня схватили? На той маленькой улочке я должна была бы бросить мой велосипед, побежать со всех ног и звонить в любую дверь. Но изгородь такая длинная… А если бы я не села на велосипед, чтобы идти в школу… Это моя вина? Я наказана? Но они сделали все так стремительно, что я не успела ногу на землю поставить, они подхватили меня на лету! Я ничего не видела. Был ли фургон уже позади меня? Следовали ли они за мной?
Машина остановилась. Грязный думал, что я сплю, он сказал: «Давай, просыпайся! Когда я тебе скажу, полезешь в этот сундук!»
Когда я увидела сундук, о котором он говорил, — железный, голубого цвета и весь ржавый, чуть побольше ящика для инструментов, — мой отвратительный характер опять проявился.
— Я не могу в него залезть!
— Ничего, залезешь!
— Но он слишком маленький!
Я очень остро ощущаю недостаток воздуха. Еще с раннего детства у меня были проблемы с бронхами. В этом закрытом грязном фургоне, под этим одеялом я уже почти задыхалась. Страх не отпускал меня, а при виде этого ящика он усилился многократно. Мне было страшно задохнуться в нем, страшно не видеть, куда меня понесут.
И я продолжала возмущаться:
— Нет, он слишком маленький, мне там будет душно, он отвратительный, я вся буду грязная.
Поскольку я все еще не соглашалась, он позвал «того» на помощь.
— Надо сложить ее, чтобы она поместилась…
Я не была очень неповоротливой, но все же им пришлось повозиться, пока они наконец закрыли сундук. Я сложилась вчетверо, и они должны были ждать до последней минуты, чтобы закрыть меня там. Я не знала, куда меня везли, но мне показалось, что очень далеко, несколько километров. Когда мы остановились, сначала они открыли дверцу фургона и поставили сундук на землю, как мне показалось. Затем послышался звук открываемой двери, меня приподняли, потом опять поставили на землю и наконец, минуты через две, которые показались мне вечностью, открыли крышку сундука.
— Вылезай!
Мне опять стало страшно. Мне уже казалось, что лучше оставаться в этом сундуке, там я по крайней мере была одна, в укрытии, пусть даже и взаперти. Я не двинулась с места.
Грязный варвар был передо мной один. Я думаю, что водитель в кепке помог ему до этого места, а потом уехал. Возможно, чтобы избавиться от моего бедного велосипеда, который никогда так и не был найден. Должно быть, его кто-то украл. Это ерунда, но потом я думала много раз: ведь на велосипеде остались их отпечатки, на них не было перчаток, когда они перевозили его. Если бы кто-то нашел его…
Поскольку я в самом деле была сложена вчетверо, грязный вынужден был сам вытаскивать меня из ящика. Во всяком случае, я ничем ему не помогала. Я продолжала изображать обморок. Только вяло произнесла: «Но что происходит?»
Не знаю, делала ли я это сознательно или нет. Возвращаясь назад, я задаю себе этот вопрос. Вероятно, я инстинктивно хотела заставить его быть ко мне менее злым и подловить его в момент, когда он не будет внимательным. Я не думаю, что я специально что-то подстраивала. Может быть, и вправду я была в полуобморочном состоянии, и он заставлял меня дышать, а может быть, сыграли роль те две капсулы, которые я не смогла выплюнуть… Но голова моя все-таки была достаточно ясной, чтобы видеть, что происходит вокруг меня. Мой портфель был со мной.
И вот теперь я оказалась одна лицом к лицу с этим незнакомым типом в неизвестном доме на первом этаже. Думаю, что в тот момент я не обратила особого внимания на убранство, мебель. Все вместе мне показалось отвратительным. Я видела закрытую входную дверь. Рядом, на той же стене, забранное ставнями окно, несмотря на яркий день, и я спросила себя почему.
