Млечный путь - [23]

Мои не очень связные мысли были прерваны звонком неугомонного Перетурина.

– Ну как? – спросил он.

– Что как? Если вы о новостях, то у меня их нет.

– Да новостей и так хватает, – вздохнул Перетурин. – Я думал, может быть, вы что-то придумали.

– К сожалению, ничего путного, – вздохнула я в ответ. – Могу лишь поделиться своими размышлениями.

– Давайте, – тут же согласился Перетурин, и я минут пять изливала ему свои мысли.

– Мгм, – неопределенно хмыкнул Родион после того, как я замолчала. – Это и в самом деле может быть случайным совпадением, а может… Черт, что-то слишком много совпадений в этом деле! А вы что, правда думаете, что Вероника могла попытаться покончить с собой?

– Просто предполагаю. Собственно, вариантов три: попытка убийства, попытка самоубийства и несчастный случай.

– Ну, а вы-то какой вариант считаете самым реальным? – не отставал от меня Родион.

– Вообще-то первый, – призналась я. – Но чтобы делать выводы, нужно знать факты. А факты я могу узнать только в милиции. Но сегодня рабочий день уже закончен, а вот завтра я все-таки отправлюсь туда и попробую переговорить с кем-нибудь.

В конце концов, на Мельникове свет клином не сошелся. В отделе остались его сотрудники, а с подполковником в случае чего можно просто созвониться, чтобы он дал команду предоставить мне нужную информацию.

* * *

Но следующий день начался очень неожиданно. Со звонка, которого вряд ли можно было ожидать. И это нарушило мои планы по посещению УВД.

Голос в трубке звучал непривычно встревоженно. Непривычно потому, что звонила Людмила Омельченко, ее я сразу узнала. Но при первой и единственной встрече с этой женщиной мне показалось, что она, в сущности, человек немного наивный и восторженный. А если и сердится, то только на своего братца, да и то понарошку, любя. Не всерьез, одним словом. Теперь же волнение и даже возмущение девушки были неподдельными.

– Ой, Татьяна Александровна, вы меня извините, пожалуйста! – звонко заговорила Омельченко, и теперь в ее речи еще явственнее зазвучал украинский акцент. – Просто вы просили звонить, если что-то случится, а у меня тут просто голова идет кругом, не знаю даже, что и думать…

– Что случилось? – перебила я эмоциональную речь Людмилы. – Не волнуйтесь так.

– Случилось то, что у меня пропали деньги и золотой медальон! Представляете? Старинный медальон, дорогой… Вернее, мне он больше дорог как память, и я очень хочу его вернуть! Конечно, и деньги хотелось бы тоже, потому что это наши последние средства до зарплаты, а она будет только через две недели. Нет, конечно, Эдуард меня выручит, если я попрошу, но ведь потом придется тянуть эти деньги полтора месяца, понимаете?

– Стоп-стоп! – остановила я бурный поток речей расстроенной секретарши. – Я так поняла, что вас обокрали, и вполне сочувствую вашему горю. Но я не совсем понимаю, почему вы в данном случае обращаетесь ко мне, когда этим уместнее заняться милиции?

– Ой, да вы ничего не поняли! – воскликнула Людмила. – Ну, конечно, это же я сама не объяснила самого главного! Ведь вещи-то пропали на работе, понимаете? В кли-ни-ке! И главное, я прекрасно знаю, кто это сделал! И сейчас нужно как можно скорее вывести этого подлеца на чистую воду!

– Подождите, а какого подлеца-то? – по-прежнему не понимала я.

– Я не хочу по телефону, – понизила голос Людмила, и мой слух наконец перестали резать высокие, звонкие нотки. – Но я уверена, что это из-за него пропал и Вячеслав! Вы лучше приезжайте, я вам все объясню на месте. У меня в секретарской замечательно можно поговорить, никто не услышит!

– Хорошо, – не оправившись до конца от недоумения, согласилась я. – Я скоро подъеду.

Не успела я отложить телефон, как он зазвонил снова. На сей раз на связи был Перетурин.

– Татьяна, доброе утро. Какие планы? – с ходу спросил он. – Вы едете в милицию?

– Нет, пока не еду. Звонила Людмила Омельченко, у нее какие-то проблемы. Похоже, что ее обокрали. Уж не знаю, каким боком это касается исчезновения Вячеслава, но она просит приехать именно меня!

– Ну что ж, – сразу же подобрался Перетурин. – Сейчас же поедем.

– Вы что же, вновь намерены меня сопровождать? – усмехнулась я.

– А почему бы нет? – задал Родион встречный вопрос.

«В самом деле, почему? – подумалось мне. – Пока что от Перетурина была только польза. Небольшая, правда, но все же… Пусть едет».

– Встречаемся у входа через пятнадцать минут, – скомандовала я и отключила связь.

Через пятнадцать минут Перетурин уже переминался с ноги на ногу возле входа в «ДЕНТУ».

– Я вот тут подумал… – проговорил он, шагнув мне навстречу. – Как же это может быть связано? Обнаружен какой-то человек, по вине которого пропадают не только вещи, но и люди?

– Давайте-ка пройдем внутрь и все узнаем на месте, – предложила я, и Родион, скептически покачав головой, пошел за мной в дверь.

Людмила Омельченко ждала нас прямо в вестибюле, от волнения и нетерпения даже притоптывая. Увидев меня и Перетурина, она торопливо увлекла нас за собой в секретарскую, где сразу же закрыла дверь, два раза повернув ключ, после чего, схватив свою сумку и вытряхнув ее содержимое на стол, торжественно произнесла: