Млечное - [22]

приезжай ко мне в Гранаду.

Смерти нет! Сердца, не верьте

этой выдумке упрямой…

Verde que te quiero verde.

Verde viento. Verdes ramas.

25 августа 1970

ЛИХОРАДКА

Я болен, я болен —

ни смерти, ни сна:

со всех колоколен

гундосит весна.

Скажите, доколе

мне долю нести —

оскомин дрекольем

глаголы пасти?

Спасти очертанья

исчерпанных слов?

Окстись, на черта мне,

на кой мне сдалось!

Но вот на приколе

восьмая весна —

я болен, я болен,

ни смерти, ни сна.

Лежу в этом мире

безумных потуг

в пустынной квартире,

в холодном поту,

лежу, точно в склепе,

в юдоли земной.

Но чудится: степи

простёрлись за мной —

погоня, погоня,

полтинники юрт,

приземисты кони

и стрелы снуют —

от них ускачу ли?

Полуденный зной…

Косоги почуяли

запах степной,

всё уже и уже

подковы охват —

погоня! Но ужас:

то скачут слова!

Я пойман — я эпик,

а эпоса даль —

то скифские степи,

то мокрый асфальт,

где лошади Клодта

и старый вокзал —

мальчишки в пилотках,

девчонки в слезах…

Наречь лихорадкой

хворобу мою

со дна Петроградской

восходит июнь.

28 августа 1970

УСТАЛОСТЬ

Со мною что же сталось?

усталость, ах, усталость.

Исчерпаны науки —

претит мне даже звук их

имён нескладно-сложных,

их злато истин ложных…

Я жрец высоких истин

пера, резца и кисти,

но я бессилен, боже, —

и музы немы тоже.

От формул и от грусти

сбегаю в захолустье —

но нет и здесь покоя!

Я вывожу рукою

такие закорюки,

что если стать от скуки

не суждено мне прахом,

то я умру от страха.

Они молчат, науки!

Но их немые звуки

зачем меня тревожат?

и время кто стреножит?

Науки немы, пусть их…

Молчат и музы тоже.

Усталости и грусти

я жрец. Мне август — ложе.

30 августа 1970

* * *

— День, ты сна не дал мне доглядеть —

где регалии ночные, где?

— Ночь, я истины твои постиг —

ты прости, я говорю про стих.

— День, все истины твои просты,

а стихи напористы, прости.

— Ночь, родительница ты идей,

я же только твой подёнщик, день.

31 августа 1970

СОНЕТ

Кое-какие весомые истины,

спорные исстари, выясним, истые.

Кое-какие задачи глобальные

глыбами лбов одолеем мы, дальние,

или в примеры сведём тривиальные.

Кое-какие уроки истории —

малую толику: притчи бесчисленны! —

уразумеем, должно быть, мы, — вскоре ли

или не сразу, а всё же домыслим их.

Правда, порою весьма радикальны мы:

некто с идеями маниакальными,

некто искатель, а очи нахальные…

Хляби хвалы… океаны хуления…

Хлеб поколения? веянья тленные?

2 сентября 1970

ЧАРЫ СЕНТЯБРЯ

Слова, мелодии, опять слова

мне целый месяц не дают покоя.

Наверное, сентябрь виноват,

наверное, увядшие левкои…

Брожу по улицам, в полях брожу,

виденьями таинственными брежу,

а мир вещей мне видится все реже.

Должно быть, возраст положил межу…

Я снова доверяю сентябрю,

его картинам медленным и чистым.

Пора: я снова стану архаистом

и старые заветы повторю.

Как новый дар, приемлю этот бред

счастливейший раздумий и покоя.

Замечено, что только в сентябре

со мной ещё случается такое.

3 сентября 1970

ВЕСЁЛЫЙ ДЕРВИШ

Не ноги у него — ножищи,

не руки у него — ручищи,

ощипан с головы до пят,

лохмотья куцые вопят,

и духом он, и телом нищий,

ночует под мостом опять…

А всё же — веришь иль не веришь —

он счастье полон до краёв:

придуманный весёлый дервиш,

мой стих, призвание моё.

3 сентября 1970

Реклама-оратория

Посв. Г. Т., в замужестве Г. Д.

ХОР

Пора, пора воспеть Гостиный Двор.

Ах, мои слёзы!

Там продавщицы — нимфы на подбор.

Ах, мои слёзы!

Там я брожу — Назон, восставший в бозе

с недавних пор,

и мнятся мне мои Метаморфозы —

Гостиный Двор!

ЮРИЙ КОЛКЕР

Моя любезная ушла

делить свой хлеб с другим,

но пусть ей всё-таки во сла-

-ву будет этот гимн!

ХОР

Ах, мои слёзы!

АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ

Женщина стоит у патефона —

вона!

Стала мечтою мичмана,

сердцу привычной гаванью

в плаванье заграничном,

а главное —

говорили ей: не меняй фамилию,

а она…

ЮРИЙ КОЛКЕР

Коллега! Вас высечь следует:

Вы гений, но мне не друг.

Я физику исповедую,

последнюю из наук.

А женщина эта спорная

едва ли узнала вас.

Но всё же давайте поровну

поделим наши права.

ХОР

Пора, пора воспеть Гостиный Двор!

АЛЕКСАНДР БЛОК

Она веселой невестой была…

ЮРИЙ КОЛКЕР

Ну да, это было!

Галактик сплетенье

вселенским цветком у тебя на груди,

и ты — не девчонка, а стихотворенье,

заветное, то, что всегда впереди!

ХОР

Пора, пора воспеть Гостиный Двор!

Мы уклонились от насущной темы.

Прилавок ждет, а не любовный вздор,

от нас поэмы!

ЮРИЙ КОЛКЕР

Ах, мои слёзы!

ХОР

Боже! — Вступаю в отдел трикотажа —

сколько изделий изысканно тонких!

Будто раздели принцессу — и даже

фрейлин, служанок, девчонок на пляже —

всё на продажу!

ЮРИИ КОЛКЕР

Душу, которая тоже девчонка,

будто до нитки раздели подонки:

нате, глазейте, пусть формы покажет —

всё на продажу!

ХОР

Часы? Извольте!

ЮРИЙ КОЛКЕР

Уж не те ли, которые

ни забыть, ни вернуть мне —

уж не те ли минуты?

ХОР

Часы — это здорово!

Просят недорого.

ЮРИЙ КОЛКЕР

Ах, мои слёзы!

ХОР

Нет, не Назон я вовсе, но Спиноза —

был Этика мой труд, но с этих пор —

Гостиный Двор!

Граждане! Покупайте всякую всячину

исключительно в нашем универмаге!

ЮРИЙ КОЛКЕР

Реклама, а вышел псалом!

Но людям да будет известно:

мой храм, обречённый на слом,

останется божеским местом.

ХОР

Ах, мои слёзы!

1970

ПРИМЕЧАНИЕ. Новобрачной, из Г. Т. ставшей Г. Д., я хотел подарить (послать через посредника) значок с изображением этих букв , который носили продавщицы в Гостином дворе. С величайшим трудом, превозмогая себя и, конечно, не унижаясь до объяснений, я обратился на Перинной линии к одной из скучавших за прилавком самодовольных напомаженных кукол, мне всегда отвратительных: — Не продадите ли мне ваш значок? — Нет, — холодно ответила та, а соседке, такой же отталкивающей прилавочной бездельнице, бросила: — Знаешь, зачем им этот значок нужен? — Это фантастическое им слышу до сих пор (2013). Не для меня одного гостиные приказчицы были категорией; но вот и я оказался представителем категории в глазах одной из них. (Ю. К, 2013)