Младенцы Медника - [16]

Примус смущенно улыбнулся.

– Да ладно тебе, Иваныч, скажешь тоже! Пашем, как негры на плантации, за сущие гроши. Мне уже жена иногда говорит, лучше бы ты грабителем был, больше бы денег в семью приносил.

– Ну, правильно, - ворчливо сказал Нечаев. - Ты - бабки в дом, сам на нары, а у нее сладкая жизнь на награбленные тобой денежки.

– Разведусь, - пообещал Примус. - Пускай за урку замуж идет!

– Все мы хорошие, когда спим зубами к стенке, - вздохнул Нечаев. - Вот такой хороший и нашего Медника грохнул. Кстати, сегодня похороны, кажется, в два. Ты бы съездил, покрутился, чем черт не шутит, а? Все равно я тебя на это дело наметил.

– Иваныч, - сразу же заныл Примус. - А оно мне надо? С этого дела одни неприятности катят, я это дело нижней частью спины чувствую.

– Ты что же думаешь, - наставительно сказал Нечаев, - только начальству все огребать? Сидите за широкой спиной, у тебя, например, уже полгода ни одного взыскания не было, а у начальника за тот же период - три выговора!

– Так это кто на что учился, - нахально заявил Примус и, увидев нехороший блеск глаз начальства, поспешил добавить: - все, Иваныч, все! Уже молчу.

– Ты не молчи, ты работай, - вздохнул Нечаев. - Ты сводку сегодняшнюю читал?

Сам он ее еще на оперативке у начальства прочитал и понял - вот они, неприятности, все в одном коробке, даже искать не надо, сами на голову сыплются.

– А как же, я с нее рабочий день начинаю, - сказал Примус.

– Хреново начинаешь. Ну, отгадай с трех раз, на что ты внимания не обратил?

– Три трупа за вчера, - вслух задумался Примус. - Две раскрытых «бытовухи» и один без признаков насильственной. Похоже, бомжара. Краж пяток, угонов несколько… Автомат Калашникова в Краснореченском районе изъяли… Да не было там ничего особенного, Иваныч!

– Вчера ночью в гинекологическое отделение первой больницы забрались, - сказал Нечаев. - Тебе это ни о чем не говорит?

– Ас каких это пор нас кражи должны интересовать? - резонно сказал Примус. - Я, Иваныч, не специалист по прокладкам с крылышками. - Он озадаченно смотрел на начальника, потом вдруг забормотал: - Постой, постой, это где покойный Медник работал?

– Истину говоришь, - удовлетворенно подытожил Нечаев. - Тебе не кажется, что кража и смерть Медника могут быть взаимосвязаны?

Оперуполномоченный посидел, задумчиво морща лоб.

– Запросто, - сказал он. - Скажем, сделал этот Медник аборт неудачный. А его за это к ногтю. Могло такое случиться?

– Могло, - согласился Нечаев. - Но не случилось. Если бы выясняли, кто в неудачном аборте виноват или адрес врача искали, то это сделали бы до убийства Медника, а не после.

– Что-то искали?

– Это больше похоже на истину, - сказал Нечаев. - В общем, информацию к размышлению я тебе дал. Давай, дуй на кладбище, а то все самое интересное пропустишь. А потом в районное отделение забеги, полистай материал по краже в гинекологии.

На кладбище поехали не все, а на поминки и того меньше. На Примуса никто особого внимания не обращал, как обычно в таких случаях получалось: работники института думали, что он из больницы, а работники больницы - что он представляет институт. Говорили хорошие слова. Обычное дело, прощаются люди с товарищем по работе, обещают помнить, тем более что местком, или что там теперь в институте вместо него, водку выставил. И вел себя народ интеллигентно, пил положенное, закусывал и уходил, никто песен в память о покойном не запевал, никто не кричал, мол, осиротели мы, братцы! Нет, все пристойно было, Примус сам пару стопок опрокинул с самым сокрушенным видом: эх, Илюша, Илюша, ну как же так!

Только в туалетной комнате, когда народ руки мыл, он вдруг краем уха услышал непонятное и в траурные речи не вписывающееся.

– Правильно сделал, что не согласился, - сказал толстогубый мужик с кустистыми и черными, как у Брежнева, бровями. - Слишком деньги Илья любил. Не удивлюсь, что и смерть его как-то с деньгами связана будет.

– Миша! Миша! - урезонили мужика из кабинки. - Ну, зачем? Сам знаешь, de mortuis aut bene aut nihil!

Примусу очень хотелось увидеть этого любителя латыни, но тот, кого из кабинки назвали Михаилом, неожиданно так свирепо и подозрительно посмотрел на оперуполномоченного, что тот поспешил покинуть туалетную комнату, старательно делая вид, что разговор совершенно его не интересует.

Прямо с поминок Евграфов поехал в районный отдел милиции, на территории обслуживания которого находилась бывшая обкомовская больница.

Материал по проникновению в отделение гинекологии Первой больницы был собран и зарегистрирован в журнале учета информации.

– Примус, ты с какого дерева упал? - удивился начальник районного уголовного розыска Леня Кудашов. - Там же заведующая отделением Любовь Николаевна Кучкина. А ты знаешь, кто у нее папа?

Папа Кучкиной был заместителем губернатора. При таком козыре Примус и сам бы кинулся регистрировать материал и вносить его в сводку.

– А что украли-то? - смиряясь с положением дел, поинтересовался он.

– А ничего, - сказал начальник уголовного розыска. - Пачку историй болезней уперли, а больше там и брать нечего. Слышь, Примус, представляешь, у них там комнатка есть, так и называется «мастурбационная». Я заглянул, все там чин по чину, диванчик удобный, на стене портрет Алки Пугачевой, на столике журнальчики соответствующие, занавесочки веселенькие - интим, в общем.