Миттельшпиль - [10]

Разгорячившись сама и разгорячив меня, Аня неожиданно отпрянула, чуть не заставив меня застонать от досады.

– Хочу надеть, – пояснила она.

В комнате имелось большое зеркало, высотой с рослого мужчину и шириной в метр, в овальной оправе из древесины драгоценной породы. Вся оправа украшена изумительной резьбой, которая являлась произведением искусства. Когда-то я хотел поднести эту вещь в дар кому-нибудь из местных влиятельных аристократов, но пока не нашел такого человека. Ну, не Ла Дагру же, этому пьянчужке, дарить эксклюзивную вещь? Не тянет он на такой подарок, даже в силу своего титула. А зеркало реально уникально. Больше такого нет, оно единственное на весь анклав землян. Возможно, где-то в глубине города или в каком-нибудь коттедже богатого предпринимателя есть похожее или даже роскошнее, но до него еще добраться нужно.

К слову, этот образчик изумительного искусства команда трофейщиков вытащила из загородного коттеджа, стоящего неподалеку от реки, за которой раскинулся зачумленный мегаполис. Пусть даже недавняя орава искателей – настоящих и примазавшихся, притащила множество зеркал, в том числе и большого размера, все равно создать аналогичную по красоте и сложности оправу местным мастерам не под силу без станка ЧПУ. Может быть, и магия в этом деле спасует. Тем более, даже на взгляд профессионала было видно, что стекло на зеркало пошло не ширпотребовское, а высочайшего качества. Оправа была оборудована ножками и подсвечниками с латунными или медными гильзами и чашками для сбора воска. Металл был покрыт мелким рельефом и обработан в тон древесине, так что совсем не выбивался из стиля. Укреплять вещь по своему способу я не стал. Ведь если зеркало пойдет в дар, то новый владелец решит сам наложить на него чары, которые обязательно вступят в конфликт с моими. Лучше всего – это укрепить тару, в которой будет перевозиться зеркало. И закрепить оное внутри намертво, чтобы не гуляло и не билось даже при жесткой транспортировке.

Пока я раздумывал над судьбой зеркала, вспоминал ее историю и прочее, Аня успела надеть украшения на себя, покрутиться перед отражением и только после этого услышать вердикт от меня:

– Вить, ты только посмотри!

Я обратил внимание на девушку и замер, восхищенный открывшейся картиной.

– Анюта, да ты в них как богиня красоты! Первый раз вижу, чтобы простые побрякушки так меняли девушку! – ответил я, когда вернулся дар речи.

Девушка и так была красавицей (модель как-никак), а после того, как надела украшения, стала еще прекраснее. Кожа выглядела, как у ребенка, казалась бархатистой, изумительно гладкой, волосы приобрели блеск, исчезли все морщинки, которых и так почти не было (почти, так как в тяжелых условиях даже самые молодые и крепкие теряют часть своей красоты), грудь немного увеличилась, стала выше и приобрела правильную форму полушарий с вздернутыми вверх сосочками, которые сейчас натягивали ткань блузки, сообщая о немаленьком возбуждении своей хозяйки. Осанка стала, да и весь облик тоже, как у королевы. Даже ножки не обошли изменения – смотрелись стройнее, изящнее, формы икр и бедер были изумительные – ни отнять, ни добавить. Любая фитоняшка душу бы продала за фигуру моей девушки. Можно сравнить с тем, как будто бы над ней поработала команда элитных высококлассных визажистов, которые не только скрыли недостатки и подчеркнули достоинства, но и сделали так, что никакой косметики не видно и красота кажется натуральной, природной. Не очень удачный пример, наверное, привел. Но мне в голову пришел только такой, когда смотрел на преобразившуюся Анюту.

– Это от украшений, да? Ты специально мне их подарил?

И тут я ступил на тонкий лед. Стоит ей сейчас подумать, что этот подарок я вручил из-за того, что считаю ее дурнушкой, то в отношениях у нас появится огромная трещина, которая однажды может зарасти, а может и превратиться в пропасть. Поэтому я приблизился к ней и обнял, крепко прижав к себе:

– Анька, вот не поверишь, но я совсем не знал об их свойствах. Выбрал их, так как показалось, что они очень хорошо подойдут для тебя.

– А эльфийке своей что подарил? – девушка подняла свою прелестную головку, уткнувшись мне в грудь подбородком, и посмотрела в глаза.

М-да, вот, значит, куда ушла ее мысль. Ну, лучше уж пусть об этом думает, ревнует, чем анализирует якобы мои невысказанные желания и мысли.

– Ничего.

– А хотел?

– Да, – кивнул я. – Сережки. По ощущениям, когда берешь их в руки, в них чуть-чуть есть магии, едва ощущается она, правда. Чем-то похожа на то, что исходит от твоих украшений.

– И все? – кажется, удивилась она.

– А что еще? – пожал я плечами, отчего голова Ани, лежавшая на моей груди, качнулась.

– Ну-у, – протянула она, – колечко какое-нибудь или цепочку.

– Она рабыня, Ань, – вздохнул я. – И этот статус с ней будет до конца жизни, если, конечно, не захочет ради мнимой свободы превратиться в калеку. Всякие кольца, браслеты и ожерелья, скорее всего, будут ей напоминанием об этом.

– Что-то совсем не видно, чтобы она чувствовала себя рабыней, – поджала девушка губки.

– А ты себе рабов как представляешь? – ехидно улыбнулся я. – На стройке в обносках под кнутом надсмотрщика? Или в цепях на помосте на базаре?