Митра - [68]

В тот день жена английского консула ждала Марту, которая должна была принести заказанное платье на примерку. Но это был только предлог, на самом деле прихода жены Бахмана ожидали сам английский консул и Вильям. Консул закурил толстую сигару, сильно затянулся и обратился к Вильяму, который мелкими глотками потягивал виски:

— Тебе не кажется, что Бахман следит за нашими действиями, а твоя иранка действует по его указаниям?

— Речь идет о телефонном разговоре?

— Да, именно о нем.

— Нет, я ее хорошо знаю. Она была откровенна. И больше слушала голос сердца, чем разума. Все иранцы таковы. В конце концов, если было бы иначе, она ничего не сказала бы.

— Да, ты прав. Это был бы удобный случай — воспользоваться твоим предложением. Ганс мог бы только мечтать об этом.

— А может быть, принять нашу первую версию о том, что Бахман попросту любит ее и женился, чтобы добиться влияния в местной иранской среде? Точно так же поступил Карл фон Витгенштейн. Ведь в Тебризе у немцев есть даже собственный квартал, и они заключили множество смешанных браков. Это старая тактика.

— Да, возможно, ты и прав. О, идет твоя иранка, — сказал консул, глянув в окно. Он взял со стола несколько фотографий Марты с Вильямом, сложил их, словно колоду карт, и спрятал в карман. Погасил сигару и сказал Вильяму: — Ты и дальше будешь изображать верного и влюбленного. А я буду плохим, — прошептал он и вошел в комнату, где его супруга примеряла новое платье.

Как только жена вышла, консул подошел к Марте и, ни слова не говоря, показал ей несколько фотографий. На одной из них Марта прижималась к Вильяму, на другой целовала его в автомобиле, на третьей они под руку стояли на фоне мавзолея Хафиза…

— Узнаете? — спросил консул, внимательно наблюдая за ее реакцией.

В первый момент она онемела, но тут же взяла себя в руки.

— Господин Вильям, — продолжал консул, — ничего не знает об этих фотографиях. Их сделали мои люди. Я хочу, чтобы вы, как и раньше, работали на нас, поставляли нам информацию. Лучше всего было бы передавать ее при встречах с моей женой.

Марта демонстративно сделала вид, что ничего не слышит.

Закончив примерку, она сказала супруге консула:

— Через неделю платье будет готово. А вы, — обратилась она к консулу, — можете сделать с этими фотографиями все, что хотите. Для шпионажа я не гожусь.

И попрощалась холодно, но вежливо.

— Ну и что? — спросил после ее ухода Вильям.

— Ничего не получилось. Она отказала, понятия не имею, в чем дело. Может быть, это игра, а может, она попросту такой человек.

— Я же говорил, — произнес Вильям. — Она импульсивная, повинуется голосу сердца. Ничто не заставит ее быть покорной.

— Но она сказала жене, что платье будет готово через неделю. Так что калитка еще открыта. Может быть, это только хитрость?

— Мне кажется, что мы оба перед ней бессильны. Но думаю, что нам следует терпеливо ждать и не слишком нажимать. Силой здесь ничего не сделаешь.

* * *

В тот вечер Марта и Ганс пили вино и слушали музыку по радио. Марта ожидала удобного момента, чтобы сообщить мужу, что ждет ребенка, Наконец она взяла его за руку и прижалась к нему.

Бахман притянул ее к себе.

— Иди… Иди сюда, сядь ко мне на колени, — попросил он. — Что у тебя есть хорошего для меня? — ласково спросил он.

— Угадай! — сказала она упрямо. Ганс вполголоса запел популярную песенку:

Старая мудрая сова на дереве сидела,

А чем меньше говорила, тем больше знала,

И чем меньше говорила, тем больше слыхала.

А моя сова была сегодня в доме консула, — добавил он.

— Неужели ты следил за мной?

— Ревность. Надеюсь, ты не удивляешься, что я хочу знать о каждом шаге моей любимой жены. Скажи, что тебе предложили в этот раз?

— Господин консул показал мне несколько фотографий, еще гимназических времен, когда я училась шить на зингеровской машинке. Представитель этой фирмы, некий господин Вильям, занимался с нами. Он любил фотографировать. Несколько раз он фотографировался со мной, да и не только со мной. И представь себе, сегодня консул пытался меня шантажировать. Сказал, что пошлет тебе эти фотографии, если я не соглашусь с ними сотрудничать.

— Ах так! И что же ты ответила на это?

— Сказала, что пусть делает с ними, что хочет. Я чиста.

— Что это за снимки?

— Обычные фотографии, сделанные на экскурсиях по Ирану. Ничего особенного.

— Чего же они хотели добиться, посылая мне эти снимки?

— Это обыкновенный шантаж. Они, наверное, хотят дать тебе понять, что я вроде бы с ними сотрудничаю, а за тобой шпионю.

— Понимаю. Насколько мне известно, ты очень нравилась Вильяму.

— Он ухаживает за многими девушками.

— Но ты ему нравилась больше всех, правда?

— Это было так давно.

— А позднее он тоже интересовался тобой?

— Мои родители настолько ненавидят англичан, что я даже не осмеливалась встречаться с этим человеком. Он ведь работает на британскую разведку.

— Когда ты встретишься с супругой консула?

— Через неделю я должна принести ей готовое платье?

— Любимая! Они наверняка повторят те предложения! И ты должна их принять!

— Как это?

— Послушай! Тебе следует как-то возобновить роман с этим Вильямом. Скажи ему, что разочаровалась во мне, что я не стопроцентный мужчина, что оказался педерастом или что-то в этом роде. В конце концов, можешь сказать все что угодно. Он должен поверить, что ты все еще его любишь. Это очень важно. Ты должна завоевать его доверие.