Митра - [67]

— Слава богу, — вздохнула Марта. — Полковник останется в больнице или вернется сюда?

— Останется дня на два, на три. Для наблюдения. О нем позаботится доктор Иоахим.

— Ну, если доктор Иоахим, то мы можем быть за него спокойны. Это прекрасный врач.

— Да, — неохотно подтвердил Ганс. — Только вот… — Он не докончил фразы.

— Что такое? — спросила Марта.

— Ничего. Ничего…

— Я приготовлю тебе ужин.

Ганс спрятал портфель полковника в ящик своего стола и старательно запер дверцу на ключ. Когда он вернулся в столовую, ужин уже ждал на столе.

— А ты уже ела?

— Нет, я ждала тебя.

— Поужинаем вместе, — сказал Ганс, садясь за стол.

— Я не голодна, но люблю сидеть с тобой, когда ты ешь. Почему ты такой беспокойный, взвинченный? — заботливо спросила она.

— Ах, не стоит об этом!

— Не стоит так не стоит. У нас есть о чем поговорить кроме работы. Улыбнись, пожалуйста, улыбнись. Я так люблю, когда ты улыбаешься.

— Слушай, ты, кажется, шила платье жене английского консула?

— Зачем ты спрашиваешь? Ты же прекрасно знаешь об этом.

— Они знают, что ты моя жена?

— Но ведь все об этом знают. Кажется, я не тайно выходила за тебя замуж? — сказала развеселившаяся Марта.

— Ты не так меня поняла. Я думал о том, не пробовали ли они потянуть тебя за язык, расспрашивать обо мне, о моей работе.

— Мы, кроме как о тряпках, ни о чем не разговариваем. Когда один раз с ней был ее муж, он только о том и говорил, как англичане помогают Ирану и как они нас любят. Известная песенка.

— Вот именно. Это может быть только начало. Мы должны предусмотреть любой их следующий шаг. Следовало бы их опередить.

— Я не понимаю, о чем ты. Дорогой мой, я действительно не подхожу для таких вещей. Хочу быть твоей хорошей, любящей женой. Надеюсь, ты не сомневаешься, что я очень стараюсь быть такой? Прошу тебя, прекратим это раз и навсегда, хорошо? А теперь скажи: ужин тебе понравился?

— Он был превосходен.

— Ну, тогда идем спать… — игриво прошептала Марта и прижалась к мужу. Он взял ее на руки и, улыбаясь, понес в спальню.

Весь дом постепенно погружался в сон, только Август вертелся в постели. Наконец он встал и закурил сигарету. Кристина тоже проснулась.

— Что с тобой? — спросила она.

— Ничего.

— Ты раздражен.

— Нет. Я же сказал — ничего.

— Что с тобой происходит? Тебя настолько вывело из равновесия убийство какой-то дурацкой собаки?

— Не знаю, дурацкой ли. Убийство животных всегда возбуждало во мне отвращение. А эта собака была такой верной, все время ходила за мной.

— О господи, как вы, Витгенштейны, похожи один на другого! Тот, внизу, постоянно обливается одеколоном, поскольку ему всюду мерещится трупный запах, а тебя мучает совесть из-за убийства собаки!

— Одеколоном?

— Да. Розовым.

— Зачем он это делает?

— Ты не слышал? Я же тебе говорила: он всюду чувствует смерть. Говорит, что его тело пахнет трупом. И этот человек должен был быть героем, солдатом! Убийство врага — это ведь солдатский долг. Так было всегда. А он только видит труп. Витгенштейны! Нежные, утонченные господинчики. А когда надо действовать, так сразу удирают. Погаси сигарету, меня мутит. Господи, когда же кончится этот кошмар? А куда ты его выбросил?

— Кого?

— Пса.

— В реку… Завтра все будут спрашивать, куда он исчез.

— К черту! Ты первый должен спрашивать, куда делась собака. Потом все забудут. Подумай лучше о Генрихе.

— Да, ты права.

Во всем доме царила тишина, только издалека доносились голос Марты и грубоватый смех Ганса.

— О господи! — сказала Кристина. — А если они его найдут? От одной только мысли у меня мурашки по коже бегут. Я с ума сойду. Там, на столе, стоит бутылка. Налей мне стаканчик.

— Ты слишком много пьешь.

— Пуританин нашелся! Я сама себе налью. — Она встала с постели.

— Оставь… — уговаривал ее Август.

— Отойди! — крикнула Кристина. — Лучше сам возьми себя в руки. — Она быстро опорожнила стакан.

На следующий день за завтраком, как и боялась Кристина, Маргит опередила Августа:

— Что-то нашего пса не видно…

— Он был с вами вчера на прогулке? — быстро спросила Кристина.

— Был и вернулся.

— Найдется. Наверное, увязался за какой-нибудь сучкой, — вмешался в разговор Август. Маргит повернулась к Наргис, которая кормила Карла:

— Попозже поищите собаку.

— Хорошо, ваша милость, — ответила Наргис и вспомнила виденное ночью. Но не произнесла ни слова — она решила самостоятельно попробовать пролить свет на эту таинственную историю.

Затем Маргит обратилась к Августу:

— Этот Бахман еще долго намеревается жить в нашем доме?

— Они пока не нашли себе подходящей квартиры, — ответил Август.

— А ищут?

— Дорогая моя, — произнес Август, — разве они нам мешают?

— Отец вернулся домой, — сказала Маргит решительным тоном. — Я хочу, чтобы мы жили так, как раньше.

— Но ведь Карл… — начал Август, но Маргит не дала ему договорить:

— Неважно. Достаточно того, что он здесь.

— Хорошо, я поговорю с ними.

Дочь барона не понимала, что, затрагивая эту на первый взгляд столь незначительную проблему, она играет с огнем. Борьба между абвером и Интеллидженс сервис усиливалась. Ганс, Август и Кристина находились в самом центре этой игры. Трагической фигурой на этой доске кроме Маргит была Марта. С той лишь разницей, что Маргит помимо своей воли и совершенно не понимая этого оказалась одним из основных действующих лиц, тогда как Марта хотя и смутно, но понимала, в чем дело, и желала как можно быстрее порвать с этими опасными связями. Но было уже слишком поздно.