Митра - [45]

— Так внезапно?

— Я думал, что ты уже говорила с отцом.

— Разве он знает?

— Конечно, я даже получил его благословение.

— Мне казалось, что сначала следовало поговорить со мной.

— Но мы уже не раз говорили. Разве это для тебя неожиданность?

— Откровенно говоря, да. Но неожиданность приятная. Я чувствую себя счастливой.

— Я тоже, — сказал Ганс. — Выпьем за наше счастье.

Он извлек из бара бутылку мозельского вина, наполнил рюмки, подал одну Марте. Потом обнял ее и поцеловал в губы. Марта, не зная, как себя вести в этой ситуации, одарила Ганса чарующей улыбкой. В то же мгновение она увидела в окно молодую женщину, направлявшуюся в сторону дома Ганса. За ней Наргис волокла два чемодана.

— Это не Маргит? — спросила Марта. Ганс, выглянув в окно, подтвердил:

— В самом деле. Похоже, наша соседка вернулась из Африки.

— Наша соседка?..

— Какое-то время мы будем жить здесь. Думаю, тебе понравится, — сказал он с улыбкой.

— А я думала, мы будем жить в Берлине…

— Дорогая моя, думаю, что вскоре путешествие из Германии в Иран и обратно станет обычной прогулкой. Но пока мы поживем здесь, — добавил он.

Марта окинула взглядом комнату и ответила с несколько преувеличенным энтузиазмом:

— Тут просто чудесно!

Тем временем Маргит и Наргис вошли во дворец. Дочери барона бросились в глаза изменения в доме отца, произошедшие за ее отсутствие. С удивлением она остановилась возле портрета Гитлера. Наргис, заметив это, пояснила:

— Когда его милость барон заболел, здесь стал жить господин Август с госпожой Кристиной.

— А госпожа Ширин?

— Госпожа Ширин покинула этот дом еще до болезни его милости барона. И никто не знает, где она теперь.

— Не понимаю. Почему она так поступила?

Наргис не ответила и понесла чемоданы в комнату Маргит.

— Я пойду в больницу навестить отца.

— Его милость барон находится не в той больнице, где бы работали. Он в психиатрической больнице.

В это время в комнату вошла Кристина. Она была явно удивлена возвращением дочери барона. Однако, не выказывая своих чувств, сказала с улыбкой:

— О, кого я вижу… Маргит, когда вы приехали? Ничего не сообщив, без телеграммы… Вы загорели, как негритянка. И похорошели. А у нас сейчас так душно и жарко. Вы уже знаете, что случилось с отцом? Это несчастье, огромное несчастье, — развела она руками. При этом Кристина уронила на пол маленький сверток. По полу рассыпались образцы тканей. Кристина продолжала: — О, взгляните, Марта принесла мне новые фасоны платьев. Август совершенно в этом не разбирается. А вы знаете, что произошло с Генрихом? Пал на фронте. В Польше. Мы получили сообщение, что он погиб смертью героя на поле брани. Под Познанью. — Она говорила быстро и беспорядочно, словно стараясь не дать Маргит возможности заговорить.

— Доктор Иоахим писал мне об этом.

— Столько несчастий одновременно! Я все еще не могу прийти в себя. Неужели я никогда не увижу любимого сына? А ведь он был так талантлив! Не могу в это поверить. Убили его. Поляки его убили. Бандиты…

В комнату вошел Август.

— Знаешь, что произошло с отцом? — спросил он, здороваясь с Маргит.

— Наверняка она потому и вернулась, — сказала Кристина. — Ей написал доктор Иоахим. О господи! Убили моего сына! А он боролся за свою землю, хотел лишь отвоевать наследие отцов. Ведь именно там жили наши предки.

— Кажется, мой отец в психиатрической лечебнице?

— Так решили специалисты. У пего определили нарушение нервной системы.

— А правда, что отца парализовало после змеиного укуса? В таких случаях больных не помещают в психиатрическое отделение. Эта болезнь скорее требует врача-невролога.

— Да, — согласился Август. — Но этот случай оказался более сложным. Еще раньше нервы твоего отца находились в ужасном состоянии. Особенно после ухода Ширин. И специалисты определили, что огромную роль сыграло отсутствие психологической сопротивляемости у пациента. Его нервная система не выдержала. Поэтому директор больницы и принял такое решение.

— Доктор Иоахим?

— Нет, доктор Шмидт. Доктор Иоахим уже не директор больницы. По собственному желанию он ушел на пенсию и работает врачом несколько часов в день. А что ты думаешь о наших победах на фронте? — сменил он тему.

— Трудно радоваться уничтожению города, в котором ты родился.

— Ведь Гданьск уже наш…

Не ответив, Маргит направилась в свою комнату, распаковала чемодан и извлекла из него коллекцию камней, привезенную для отца из Африки. Вошла в соседнюю комнату и с удивлением убедилась, что витрины с камнями кто-то вынес, а помещение занято. В этот момент она почувствовала себя чужой в собственном доме. Войдя в столовую, Маргит увидела, что на месте портрета кайзера Вильгельма с семьей висит портрет Гитлера.

— Это сделал отец? — обратилась она к Кристине.

— Дорогая моя, сегодня о Гитлере говорит весь мир. Его портреты висят не только в немецких домах. Ну а в таком, как наш…

— Так, значит, это не отец… — задумчиво произнесла Маргит. — А что случилось с коллекцией камней?

— Они там, где и должны находиться.

— Не понимаю. Без согласия отца вы распоряжаетесь его коллекцией?

— Простите, дорогая Маргит, но как с ним разговаривать в таком состоянии?

— Я спрашиваю, что вы сделали с камнями?