Мистики и маги Тибета - [58]

Однажды усталый Нарота постучался в дверь стоящего на краю дороги дома, собираясь попросить пищи. Дверь открыл человек, который предложил ему вина. Нарота отказался.* (*Пить настоянные на закваске напитки для брамина – осквернение. – Прим. авт.) Мираж мгновенно рассеялся, дом.исчез. Он снова очутился на дороге один и услышал злорадный голос незримого Тилопы: "Это был я".

Дальше ему попался на пути селянин и попросил Нароту помочь содрать шкуру с дохлого осла. Такая работа выполняется только "неприкасаемыми" (париями); контакт с ними, даже только близость с ними, оскверняет индуса чистой касты. Брамин Нарота, полный гнева и отвращения, спасся бегством, а голос невидимого Тилопы издевался над ним: "Это был я".

В другой раз он увидел человека, волочащего за волосы рыдающую женщину. Женщина взывала о помощи. Свирепый человек сказал Нароте: – Это моя жена, помоги мне ее убить, а если не хочешь, то по крайней мере, ступай себе мимо. – Но Нарота пришел в негодование, бросился на негодяя, избил его до полусмерти, освободил его жертву и… снова все исчезло, и тот же голос презрительно хохотал: "Это был я".

Все дальнейшие приключения развиваются аналогичным образом. Искусный волшебник Нарота никогда и представить себе не мог подобной фантасмагории. Он чувствует, что сходит с ума. Но его желание разыскать Тилопу и стать его учеником только возрастает. Он бредет по стране наугад, громко взывая к чародею и, зная теперь, что тот может явиться под какой угодно личиной, простирается у ног каждого встречного.

Как-то вечером Нарота пришел на кладбище. В одном его углу алел развалившийся костер. Из него еще вырывались время от времени языки мрачного пламени, освещая среди головешек покоробленные, почерневшие человеческие останки. Нарота смутно различил у костра лежащую на земле фигуру. Он подошел с намерением получше рассмотреть ее… и услышал знакомый ехидный смешок. Он понял и пал ниц, хватая ноги учителя и ставя их себе на голову. На этот раз Тилопа не исчез.

В течение многих лет бывший жрец раджи повсюду следовал за учителем, не проявлявшим ни малейшего намерения обучать его чему бы то ни было. Наоборот, Тилопа, всеми способами испытывая его покорность, его доверие, подвергал его множеству различных искусов. Приведу только некоторые из них.

По обычаю аскетов Индии Нарота отправился как-то за подаянием и, вернувшись с чашей, полной риса и пряностей, предложил ее учителю по правилам ученик может поесть только после того, как насытится учитель. Тилопа уничтожил все до единой крошки и заявил, что он с удовольствием съел бы еще. Нарота не стал ждать более категоричного приказания, взял пустую чашу и снова отправился в гостеприимный дом, где его так хорошо угостили. Дома никого не оказалось, и дверь была на запоре. Ревностного ученика это обстоятельство нисколько не смутило, он высадил дверь, нашел на кухне стоявший на огне рис и овощи и принялся наполнять чашу кушаньем, показавшимся Тилопе таким вкусным. Хозяева застали его на кухне за этим занятием и хорошо проучили. Жестоко избитый Нарота притащился к учителю, но тот не выразил ни малейшего сочувствия.

– В какую, однако, скверную историю ты из-за меня попал, сказал он, усмехаясь, – не раскаиваешься ли ты, что стал моим учеником?

Нарота со всей энергией, какую только мог собрать в своем плачевном состоянии, принялся уверять, что он не только не жалеет, что последовал за таким гуру, но считает, что нельзя заплатить слишком дорого за честь быть его учеником, даже если пришлось бы купить эту честь ценой своей жизни.

В другой раз, проходя вдоль канавы для стока нечистот, Тилопа сказал сопровождавшим его ученикам: "Кто из вас напьется отсюда воды, если я прикажу?"

Нужно понимать, что речь шла не только о преодолении естественного чувства отвращения, но и о совершении акта ритуального осквернения, имеющего для индуса чистой касты очень серьезные последствия: он ведет за собой исключение из касты и превращает в парию. Но, пока остальные колебались, брамин Нарота бросился вперед и напился зловонной жидкости.

Следующее испытание было еще более варварским. Учитель и ученик жили тогда в хижине на лесной опушке. Однажды, вернувшись из селения, Нарота застал святого за странным занятием: за время его отсутствия Тилопа выточил из бамбука много длинных иголок и теперь закалял их на огне. Он с удивлением осведомился, что учитель собирается делать с ними.

Маг улыбнулся странной улыбкой. – Можешь ты стерпеть боль, если я ее тебе причиню? – спросил он.

Нарота ответил как всегда – он принадлежит учителю всецело, учитель властен делать с ним все, что ему заблагорассудится.

– Хорошо, – сказал Тилопа, – протяни руку. Нарота повиновался, и учитель вонзил ему под каждый ноготь по иголке. Справившись со всеми пальцами на руках, он проделал то же со всеми пальцами на ногах. Затем, заперев мученика в хижине, приказал оставаться там, пока он не вернется и, как ни в чем не бывало, спокойно ушел. Свирепый гуру вернулся только через несколько дней. Ученик сидел скорчившись на полу хижины, и иголки по-прежнему торчали у него из-под ногтей.