Мистический андеграунд - [39]

Пока Юрашка был отвлечен мультфильмом, Танечка, сверкая в полутьме зеленоватыми глазами, шепотом призналась мне:

– Я так по-глупому привязалась к этому идиоту, что почти потеряла себя, а моя душа стонет и плачет.

– Ему не раскрыть алой розы в твоем трепетном сердце, – сказал я, любуясь ее весенней свежестью.

– Да, теперь я понимаю, что он безнадежно груб, – улыбнулась она и влюбленно посмотрела на меня.

Взяв ее руку и испытывая глубокое волнение, я стал гадать по тонким линиям, разбросанным по ее очаровательной ладони.

– Лорик для меня столько сделала, – произнесла она, – нашла талантливого художника, который готовит меня к поступлению в Суриковское. А до встречи с Лориком я беспечно увлекалась легкими романами, пока однажды резкая встреча со смертью не остановила мой беспредел. Я словно очнулась от долгого сна и устремила глаза к Небу.

Меня охватило острое романтическое чувство.

– Хочешь, я заберу тебя с собой? – прошептал я, но в этот момент из кухни донесся голос Мишуни:

– Я умоляю тебя, Лорик, возьми меня на воспитание, я тебе всю жизнь ноги буду целовать…

– Еще чего вздумал – ноги Лорику целовать! Передо мной на коленях лучшие мужчины Москвы стояли, а ты кто?

– Лорик, если ты не возьмешь меня, я погибну…

– Если будешь так бездарно прожигать жизнь, – брезгливо произнесла Лорик, – отправлю тебя для исправления на войну в Афганистан, убивать душманов. Либо на остров Шпицберген, на полярную зимовку, где ты сможешь послужить матушке-России. А когда вернешься и дорастешь до звания человека, тогда в храме на колени перед Господом станешь. Покрещу тебя в Новодевичьем монастыре и в мир отпущу – будешь добро творить. Иначе к тридцати годам ты превратишься в потрепанного альфонса и окончишь бесславно жизнь под чьей-нибудь юбкой… Забирай, гуцулочка, своего идиота, – громко сказала Лорик, – он уже нахлебался и потерял человеческий вид.

Гуцулочка нехотя встала и, бросив на меня печальный взшяд, взяла Мишуню под руки и надела на него пальто:

– Лорик, прости меня за то, что я показала его тебе…

– Ну ладно, уходи, надоела ты мне со своей глупостью. Я-то надеялась, что ты хоть в мужиках разбираешься, а ты спишь со всякой дрянью и сама такой скоро станешь.

Воспитанница Лорика поспешно покинула комнату, а я вышел вслед за ними – прогуляться по свежему воздуху и морозному снегу. Весна Боттичелли, едва успев распуститься в моей душе, тут же увяла, и я почувствовал в груди острое одиночество.

Тогда я снова решил настроиться на одну волну с Джи, открыл свои записи и прочитал:

"Свинг – это джазовый ритмический прием, с помощью которого можно объединять музыкальные партии. Этот образ может помочь тебе увидеть пересечение в одной точке разных времен и обстоятельств, которые связаны с совместными прошлыми воплощениями. Если, к примеру, взять нашу ситуацию, то в отдаленном прошлом мы пересекались, для выполнения сложных заданий нашего Ордена на Земле. В последующих инкарнациях мы не виделись, а теперь по совместной договоренности вновь произошла встреча. И вот мы опять вместе. Такого рода встречи узнаются по свингу. Каждому из нас дается тема для импровизации, но в определенные моменты инкарнационного времени свингующий ритм мелодий нашего творчества должен совпасть, а затем мы расстаемся. Потом – новая точка совпадения разных времен и ритмов.

С помощью свинга мы способны, оставаясь в разных временных пространствах, находить точки соприкосновения друг с другом для подведения итогов, получения коррекции, обсуждения дальнейшего курса. Если кто-то из нас потеряет ощущение свинга, то не будет совместного творчества, пропадет командный дух.

Свинговать с Мастером – это достойный вызов для тебя до конца жизни".

– Ну что, мамасик, выгулял на морозе своих внутренних существ, одуревших от безделья? – спросила Лорик, когда я показался на пороге.

Я застал ее за мольбертом, на котором она пастелью рисовала портрет гуцулочки, но черты были более тонкими и одухотворенными.

– Я творю Божье подобие из человеческого материала. Когда я пишу идеальный портрет, он начинает работать над исходным образом, и какая-нибудь дурнушка, глядишь, неожиданно расцветает. Теперь, надеюсь, твоя нестриженая голова сможет поразмышлять о том, кто ты есть и зачем пришел в этот идиотический мир. А может, Лорик тебя возьмет в помощь делу культурной революции.

– На все готов, – отвечал я, снимая пальто, покрытое мелким снегом.

– Ни на что ты еще не готов, – резко ответила она. – Лорик, в отличие от вялотекущего мамасика, был и в молодости очень деятельным. Для меня жизнь была нескончаемой борьбой на баррикадах, за дело культурной революции в прагматичном Совке, за что и прозвали меня Гаврошем.

Я присел у стола, стараясь ничего не упустить из рассказа Лорика.

– Моя революция началась, когда мне было шестнадцать лет. От политики я быстро отошла – мне чужда жажда власти. Мне всегда была ближе культура, потому что культура беззащитна перед совковым бульдозером, но в то же время является великой силой.

Да, Лорик был красивой бестией. Я умела проникать через закрытые двери и знакомиться с теми, кто мне нравился, невзирая на их высокое положение; видела людей насквозь, быстро вычисляла их нутро и всегда боролась за справедливость.