Мистическая сага - [6]

— Ну, не знаю! — засопел домовой. — Если токо ты девчонку не до смерти уходишь. Знаю я тебя…

— Чо так? — недобро усмехнулась кошка. — Пожалел?

— Не хочу смертоубийства в Акимовом доме…

— Какое смертоубийство? Мне ж только капля её крови и нужна! — заверила его Евдокия, завертев глазами.

— Надоть подумать, — хмуро протянул Михалап, решив набить себе цену. — Так, а бабка Полина-то чо? — спросил он, спохватившись. — Тоже ведьма? Если их две — то и цена двой…

— Нет, та обычная, перебила его Полуночница. — Она про внучкину силу даже ничего не знает. Видать — по матери Ларка ведьма, — опять завертела она глазами. — Так что, Михалап? Как? Ты согласен на дело пойти со мной? — напирала Евдокия.

— Та мне-то за каким лядом… — протянул Михалап, набивая себе цену. — Ведьма и ведьма. Лишь бы мне не вредила.

— С меня — царский золотой! — вдруг заявила ведьма. — Спрячешь его в свой сундучок, — льстиво заулыбалась она ему. — А когда надо будет — позову.

— Да ну тебя! Золотой? Где взяла? — вытаращил загоревшиеся глаза домовой, даже не сумев скрыть свой азарт.

— Наследственный, — усмехнулась кошка. — А тебе-то что за дело? Бери, не спрашивай! Пока даю.

— Вот это другое дело. Только — деньгу вперёд! Знаю я тебя! — всё ещё недоверчиво сказал домовой.

Мелькнула чёрная лапа и перед Михалапом лёг на балку поблескивающий золотом кругляш. Он тут же схватил его и мгновенно куда-то спрятал.

— Ну, тогда — по рукам! — радостно согласился довольный домовой и протянул Евдокии свою когтистую и волосатую руку.

Кошка хлопнула по ней своей не менее когтистой и волосатой лапой.

Сделка состоялась.

Против Лары теперь было двое опасных ночных существ. А в защите и поддержке — никого. Как всегда.

Глава 5 Адресок от нечисти

Полина Степановна варила борщ, то и дело замирая с ложкой или с ножом в руке.

Что опять творится с Ларочкой? Снова кошмары одолевают? Так недолго вновь лунатиком стать. Вон и круги под глазами опять залегли, как в детстве. А переезжать не хочется… Только вселились ведь.

Позавчера, после ночи, как ей кошка приснилась, Лара утром чуть свет, ничего не поев, убежала. Сказала, чтобы она её не ждала — поживёт немного в общаге.

«Зачем тогда я сюда переехала? — вздыхала Полина Степановна, пробуя борщ. — Если ребёнок будет жить в общежитии?»

Честно говоря, этот дом, где они поселились, не нравился и самой Полине Степановне — неуютно в нём как-то, а временами даже страшновато. Так и кажется, что кто-то в спину смотрит. А ночью так и вообще — дверей не найдёшь. Но она считала, что — ничего, скоро привыкнет. И расположение комнат запомнит. На новом месте всегда так. А вот с Ларочкиными причудами надо что-то делать. Что ж — из-за каждого сна из дома бежать, что ли? Эдак, не набегаешься. Да и оставаться одна Полина Степановна не хотела. И так вот… Сын рано умер, невестка ещё раньше и внучке вот с ней не живётся. Никому она не нужна.

Что же делать?

Ответ пришёл неожиданно. Нет, даже так — ответ был дан через совет и очень неожиданный.

Возвращаясь после обеда с покупками из магазина, Полина Степановна встретила соседку Людмилу, живущую напротив. Хлопотунья подметала улицу за воротами. Хорошая такая женщина, доставалось ей — на хлебозаводе работала, дом на своих плечах держала, троих мальчишек воспитывала, да ещё и мужа-алкоголика в придачу. И никогда не унывала при этом. Полина Степановна сразу с ней подружилась и при встрече всегда останавливалась поболтать. В основном они рецептами делились.

Поздоровавшись с ней, Людмила села на лавочку возле своего дома и, указав на место рядом, спросила:

— Что-то вид у вас неважный, Степановна. Усталый какой-то. Случилось чего?

Полина Степановна, сев рядом, и рассказала ей всё — и про Ларочкину кошку, и что она из-за этого из дома сбежала, и что ей одной в нём как-то неуютно. Хотелось с кем-то поделиться, не всё ж в голове мысли крутить. Людмила, слушая её, сочувствующе качала головой, а потом вдруг заявила:

— А чему удивляться? Ведь мой Николай вас предупреждал, Степановна, чтобы вы эту хату не покупали! Надо было послушать.

— Что, вам не нравятся новые соседи? — хотела пошутить Полина Степановна.

— Нравятся, но не в этом дело, — отмахнулась та веником. — Просто в этой хате после Белоглазов никто жить не может. Нечисто там.

— Нечисто? — наморщила лоб Полина Степановна. — А, черти водится? Ну да, что-то такое он говорил, — кивнула, вспомнив тот давний разговор с Людмилиным мужем.

Подвыпивший Николай сидел вот на этой самой лавке и остановил её, после того, как она осмотрела с риэлтором дом. Как ей тогда показалось — от желания поболтать. Выпивший он был и потому чересчур разговорчивый. Наплёл ей что-то насчёт нечисти, живущей в этой хате. И даже приводил какие-то примеры. Но язык ему плохо подчинялся и Полина Степановна, устав вслушиваться в его путаные речи, ушла.

— Так я не верю во всё такое, Людочка! Какие там черти? Всегда говорила: бойтесь людей — злее их никого на свете нет! Да и потом, я извиняюсь, Людочка — ваш-то Николай… употребляет. Мало ли что человеку с пьяных глаз почудится?

— Ну да, употребляет. А кто нынче без греха? — немного обидевшись за мужа, поджала губы Людмила. — А мне-то вы верите, Степановна? Я вина и по праздникам не пью — денег жалко. И тоже тут разные чудеса видала. Как-то иду с хлебозавода со смены, а в этой хате, нежилой тогда, свеча на окне горит и в доме чьи-то голоса. Даже будто гармошка там играет и люди поют. Вроде пляшут, хохочут и громко ссорятся. А ведь в нём никто не жил! Да и соседи говорили, что видали, как в эту калитку, — указала она веником на Полинин двор, — какие-то люди ночью в потёмках заходили и выходили. И кто-то со свечой по дому шарился. А ещё — будто с чердака часто голоса слышали. Туда-то кто и зачем залез?