Мистер Писатель - [59]

– Тряпка.

– Да, но я буду тряпкой в тени.

Покачав головой, Такер поднялся по низким ступенькам на террасу, растянувшуюся на три стороны здания. И стоило ему открыть дверь, как от потока прохладного воздуха Мейсон резко вздохнул.

– Добрый день. Чем я могу вам помочь? – спросила пожилая женщина за стойкой.

Седая, кудрявая, с блестящими глазами и мудрым лицом, она воплощала собой образ бабушки, которой у Такера никогда не было.

– А, да. Могу я поговорить с Беатрис?

На лице служащей появилась улыбка.

– Уже говорите.

– О! Я Такер Петтигрю. Я звонил вчера насчёт банковской ячейки матери.

– Я помню. Вы принесли документы, которые я просила?

– Конечно.

Такер протянул ей конверт со свидетельством о смерти матери и нотариально заверенным письмом, назначавшим его распорядителем её имущества.

Беатрис внимательно изучила бумаги через круглые очки, едва цеплявшиеся за кончик её носа.

– Похоже, всё в порядке. У вас есть ключ?

– Да.

– Ну что ж, господа, следуйте за мной.

И она провела их мимо кабинета, где какой-то мужчина убедительно вещал молодой паре о процентных ставках по ипотечным кредитам, через дверь в комнату с рядами металлических ящиков. Поправив очки, Беатрис нашла нужный номер, вставила в паз ключ, и Такер проделал то же самое со своим.

– Раз и два…

Оба ключа повернулись одновременно. Когда служащая достала из ячейки и поставила на стол коробку, Такер едва не попросил убрать всё обратно. Он скептически относился к интуиции и всякой экстрасенсорной ерунде, но появившееся дурное предчувствие оказалось очень сильным.

– Ещё что-нибудь? – спросила Беатрис.

– Нет, спасибо.

– Хорошо. Если передумаете, я прямо за дверью.

Она вышла, оставив их наедине с содержимым ячейки.

Такер не шелохнулся. Просто стоял и смотрел.

– Хочешь, чтобы я тоже вышел?

Он взглянул на Мейсона – единственного, кого искренне называл другом.

– Нет.

На своём веку каждый из них пережил немало взлётов и падений. Они пробыли по разные стороны океана больше времени, чем вместе, но всегда поддерживали друг друга с тех самых пор, как впервые встретились на постановке пьесы в крошечном нью-йоркском театре.

Такер выдвинул стул, махнул Мейсону на соседний и, глубоко вдохнув для храбрости, достал из коробки конверт из манильской бумаги.

– Похоже на газетные вырезки, – заметил друг, пока он в крайнем смущении рассматривал содержимое.

– Они и есть.

Такер осторожно взял верхнюю. Это была статья из «Вестника Суитуотера», датированная немногим более тридцати лет назад, с описанием пожара, который разрушил старую библиотеку. В огне погиб один человек – уборщик, вышедший на смену позже обычного из-за сломавшейся машины. Оказался не в том месте, не в то время.

Следующая вырезка – некролог. У погибшего остались жена и три маленьких сына.

В других статьях описывалось расследование. Начальник пожарной охраны подтвердил намеренный поджог. Подозреваемых тогда не нашлось.

Однако в ещё одной статье подробно расписывалось, что дед Такера купил земельный участок со сгоревшим зданием на берегу реки, а затем пожертвовал другой под новую библиотеку, чтобы она располагалась ближе к центру города. Даже расходы на строительство оплатил.

Провели церемонию закладки фундамента. И почти через восемь месяцев здание было посвящено памяти бабушки Такера.

– Глянь.

Мейсон показал на зернистый снимок с торжественного открытия. Карлтон стоял рядом с улыбающейся женщиной, которая как раз занесла ножницы над лентой, а на заднем плане виднелся высокий темноволосый мужчина, обнимавший красивую миниатюрную блондинку с маленьким мальчиком на руках.

– Боже.

Такер приложил руку к вспотевшему лбу. Кадр из его детства, крошечный кусочек головоломки, которую он пытался разгадать с самого своего возвращения.

– Ты так на него похож.

Такер вновь посмотрел на фото. Он никогда прежде не замечал сильного сходства, возможно, потому что на всех снимках, которые ему показывала мама, отец смеялся или улыбался. Здесь же он хмурился и сверлил Карлтона тяжёлым взглядом.

– Он выглядит раздражённым.

Такер кивнул:

– Когда родители тайно поженились, дед от него отрёкся. Я думал, к моему рождению отношения наладились, но, видимо, не совсем. Или отец просто расстроился из-за церемонии посвящения, ведь она связана с его матерью. Чёрт, а может, он просто съел несвежую креветку. Теперь не узнаешь.

Под газетными вырезками обнаружилась записка. Листок был вырван из маленького вычурного блокнота, что так нравятся некоторым женщинам. Мама Такера всегда прикрепляла два таких к холодильнику: один для списка необходимых продуктов, другой для ежедневных заметок и напоминаний сыну. От вида этого листка сердце пронзила острая боль.

«Элли».

Значит, послание от отца. Мать Такера звали Элль, и она говорила, что его отец – единственный, кому сходило с рук коверканье её имени.

«Прости, что дождался твоего ухода, но будь ты здесь, точно попыталась бы меня остановить. Знаю, шеф у него в кармане, и всё равно я должен встретиться с ним лицом к лицу. Иначе не смогу спокойно спать, это изведёт меня.

Если ничего не получится, обещаю, мы возьмём Такера и уедем.

Ты же говорила, что хочешь увидеть Нью-Йорк?