Мистер Муллинер рассказывает - [52]

«Леди Уикхем, – скажет он. – Нет, не леди Уикхем… мама!»

Да, именно так следует начать. А потом все будет просто. При условии, конечно, что мамаша эта принадлежит к лучшей категории мамаш и проникнется к нему материнским чувством с самого начала. Он пытался нарисовать образ леди Уикхем и как раз сотворил мысленный портрет милой женщины с добрым лицом среднепозднего возраста, когда поезд остановился на станции и удачный взгляд на доску с ее названием на одном из фонарей подсказал Дадли, что ему следует сойти именно здесь.

Примерно через двадцать минут его избавили от чемодана и проводили в комнату, смахивавшую на кабинет.

– Джентльмен прибыл, миледи, – прогремел дворецкий и удалился.

Такое оповещение о прибытии красавца гостя показалось Дадли несколько странным, но для раздумий у него не оставалось времени, так как из кресла у письменного стола, за которым она что-то писала, теперь выросла внушительнейшая особа, и у него екнуло сердце. Таким живым был образ кроткой женственности с добрым лицом, который он сотворил в поезде, что его радушная хозяйка во плоти выглядела самозванкой.

Красота, как удачно выразился кто-то, находится главным образом в глазу смотрящего, и можно сразу же упомянуть, что тип красоты леди Уикхем не пленял Дадли. Он предпочитал женские глаза, которые не так сильно напоминают сочетание буравчика с рентгеновским лучом, а подбородки ему нравились чуть более мягких очертаний, не приводящие на ум атакующий броненосец. Возможно, мамаша Бобби и была, как предсказывала ее дочь, жутко рада его видеть, но ничем этого не выдала. И внезапно на него, будто девятый вал, обрушилось подозрение, что костюм в клетку, который он выбрал с таким тщанием, возможно, несколько пестроват. У портного, а затем и в «Трутнях» костюм этот производил приятное бодрящее впечатление, но здесь – почувствовал Дадли, – в этом мрачном кабинете, он в нем выглядит как букмекер, смывшийся с выручкой.

– Вы очень сильно опоздали, – сказала леди Уикхем.

– Опоздал? – дрожащим голосом переспросил Дадли. А ему казалось, что поезд точно соблюдал расписание.

– Я ждала вас днем. Но возможно, вы захватили с собой вспышку?

– Вспышку?

– Вы привезли магниевую вспышку?

Дадли помотал головой. Он с гордостью считал себя знатоком того, что следует брать с собой молодому гостю для пребывания в загородном доме, но это было что-то новое.

– Нет, – сказал он, – никаких магниевых вспышек я с собой не брал.

– В таком случае, – вопросила леди Уикхем с некоторой горячностью, – как вы собираетесь фотографировать в такое время суток?

– А! – сказал Дадли неопределенно. – Я понимаю, о чем вы. Загвоздка, никуда не денешься, верно?

Леди Уикхем, казалось, более или менее смирилась с неизбежным.

– Ну хорошо. Полагаю, они пришлют завтра кого-нибудь еще.

– Вот именно, – сказал Дадли, приободрясь.

– Ну, а пока… работаю я здесь.

– Да неужели?

– Именно здесь. Все мои книги написаны за этим столом.

– Только подумать! – сказал Дадли, вспоминая, как Бобби однажды вроде упомянула, что леди Уикхем пишет романы.

– Однако свое вдохновение я черпаю главным образом в саду. Обычно в розарии. Люблю сидеть там по утрам и мыслить.

– И впрямь, что может быть приятнее? – от души согласился Дадли.

Гостеприимная хозяйка посмотрела на него странным взглядом. Словно почувствовала, будто что-то не так. И очень.

– Ведь вы из «Будуара миледи»? – внезапно спросила она.

– Из чего-чего? – переспросил Дадли.

– Вы тот, кого редактор «Будуара миледи» прислал ко мне для интервью?

Вот на этот вопрос Дадли мог ответить без запинки.

– Нет, – сказал он.

– Нет? – эхом отозвалась леди Уикхем.

– Абсолютно и бесповоротно не-е-т, – твердо сказал Дадли.

– Так кто же, – властно осведомилась миссис Уикхем, – в таком случае вы?

– Я Дадли Финч.

– И чему, – спросила радушная хозяйка тоном, так разительно напомнившим ему его покойную бабушку, что пальцы в штиблетах Дадли судорожно скрутились, – чему я обязана честью этого визита?

Дадли заморгал:

– Но я думал, вы знаете.

– Я не знаю ровно ничего.

– Разве от Бобби не было телеграммы?

– Нет, не было. И я не знаю никакого Бобби.

– То есть мисс Уикхем, хотел я сказать. Ваша дочь Роберта. Она сказала, что я могу приехать и что пошлет вам телеграмму, как бы пролагая мне дорогу. Послушайте, это ужасно неловко. Только подумать, что она забыла!

Второй раз за этот день Дадли смутно ощутил, что его богиня все-таки не лишена изъянов. Все-таки девушке не следует заманивать кого-то в дом своей мамаши, а потом забыть протелеграфировать старушенции, чтобы ее подготовить.

– О! – сказала леди Уикхем. – Вы друг моей дочери?

– Стопроцентно.

– Так-так. А где Роберта?

– Она гонит на машине.

Леди Уикхем прищелкнула языком.

– Роберта становится нестерпимо непредсказуемой, – сказала она.

– Я… знаете, – заговорил Дадли смущенно, – если я, знаете, мешаю, скажите одно слово, и я ускочу в гостиницу. То есть я не хочу быть в тягость, так сказать…

– Вовсе нет, мистер…

– Финч.

– Вовсе нет, мистер Финч. Я в восторге, – сказала леди Уикхем, глядя на него, словно он был особенно гнусным слизнем, который нарушил какие-то ее особенно прекрасные мысли в розарии, – что вы смогли приехать. – Она прикоснулась к звонку. – Симмонс, – продолжала она, когда появился дворецкий, – в какую комнату вы отнесли багаж мистера Финча?