Мистер МакНамара - [5]

- Как ты на него похож, - тихо сказала она однажды и улыбнулась.

Я представлял себя в кабинете отца на верхнем этаже Каррансбриджской мельницы, в крохотной комнатке, которую занимал сейчас человек, нанятый матерью, чтобы вести дела - мистер Майерс. Я ходил по дому и трогал вещи, когда-то принадлежавшие отцу, разглядывал его фотографии. С Фланнеганом и сестрами мы несколько раз запускали змея, которого он привез тогда из Дублина. Я без конца полировал маленького латунного дракона, которого через него подарил мне его приятель. "Это мальчику ко дню рождения", - эти слова я слышал в дымном баре отеля Флемминг, и видел, как рука мистера МакНамары медленно лезет в карман и достает оттуда дракона. Я был уверен, что рано или поздно разыщу отель Флемминг.

- Мой дядя, - сказал я как-то коротышке директору. - будет проездом в Дублине, сэр.

- Проездом? Как проездом? - директор говорил с деревенским акцентом и вдобавок немного в нос. - Что значит проездом? - к каждому слову он добавлял несколько лишних гласных.

- По дороге в Голуэй, сэр. Он служит в авиации, сэр. Я хотел бы встретиться с ним, сэр, потому что мой отец:

- Ах, да, да. Вернись к службе, пожалуйста.

Отель Флеминг - было написано в телефонной книге, - улица Уиллер, 21. Спускаясь на велосипеде с гор, я представления не имел, что буду там делать.

Это было узкое четырехэтажное здание, ничем не выделявшееся среди других, с невзрачным серым фасадом. Белые оконные рамы требовали краски, стеклянный портик казался очень грязным. И на этом пыльном стекле красовалась надпись Отель Флеминг, нарисованная белыми эмалевыми буквами прямо по стеклу. Я два раза проехал мимо отеля, заглядывая в дверной проем и в окна - их было двенадцать, по четыре в каждом ряду, и чем выше, тем они становились меньше. Из дверей никто не выходил. Я поставил велосипед у поребрика недалеко от отеля, напротив бакалейной лавки. В витрине лавки были разложены груши. Я вошел и купил себе одну.

Я покатил велосипед в сторону от лавки и, когда улица закончилась, вышел к набережной канала. Медленно доел грушу, стащил с головы красно-зеленую школьную фуражку и так же медленно покатил велосипед обратно к отелю Флеминг. Я толчком открыл дверь и на короткое мгновение услышал голос отца, описывающий дымный холл с низким потолком, камин с горящими углями, высокую стойку дежурного с раскрытой регистрационной книгой, медный колокольчик рядом. В холле были расставлены коричневые кожаные кресла, и такая же обитая кожей скамья тянулась вдоль стены.

Газовые лампы горели вполнакала, и хотя было еще только четыре часа, холл показался мне темным. Было пусто и тихо. Тикали высокие напольные часы, иногда потрескивал огонь. Пахло каким-то супом. Это был самый красивый и уютный холл из всех, которые я когда-либо видел.

За холлом сквозь проем в стене я заметил еще один камин. Там был бар, где они встречались, и где, я надеялся, должен был сидеть сейчас мистер МакНамара. Я представил, как отец проходит сквозь этот холл, и пересек его сам. Бар был похож на холл, с такими же кожаными креслами, кожаной скамьей, газовыми лампами и низким потолком. На двух окнах висели сетчатые шторы, а одну из стен отгораживала стойка с расставленными бутылками и высокими стульями с кожаными сиденьями. Около камина сидела женщина и потягивала из небольшого стакана оранжевого цвета напиток. За стойкой мужчина в белом пиджаке читал "Независимую Ирландию"

Я остановился в проеме, отгораживавшем бар от холла. Я был слишком молод. Я не имел права входить в бар, и не знал, что делать и говорить. Я не знал что заказывать. Я не знал, насколько по-детски выгляжу в этом бледном свете газовых ламп.

Я шагнул к стойке. Мужчина не поднял глаз от газеты. Смитвик Эль, было написано на одной из бутылочных этикеток: ладно, я закажу Смитвик Эль. Я хотел лишь одного - чтобы меня не выгнали, чтобы дали посидеть с пивом и подумать об отце.

Мистер МакНамара придет - не сегодня, так в другой раз. Фрэнсис была права:

нужно было ему написать. Я сам должен был написать и поблагодарить отцовского друга за подарок.

- Добрый вечер, - сказал бармен.

- Смитвик, пожалуйста, - сказал я как можно более равнодушным тоном. Не представляя, сколько может стоить эль, я положил на стойку десять шиллингов.

- Добавить лимон, сэр?

- Лимон? Ох, да. Да, пожалуйста. Большое спасибо.

- Сегодня ветреный день, - сказал бармен.

Я взял стакан, сдачу и сел подальше от женщины. Я устроился так, чтобы видеть одновременно стойку и вход в бар, так чтобы не пропустить мистера МакНамару. Мне нужно было уйти в шесть, если я хотел вернуться до начала службы.

Я допил пиво. Достал из кармана конверт и стал рисовать на обратной стороне маленькие картинки из Библии, как нас когда-то учила мисс Шейл. Потом отнес стакан к стойке и попросил еще Смитвика. У бармена было бледное нездоровое лицо, очки в проволочной оправе и очень тонкая шея.

- Вы любите самое лучшее, разве нет? - сказал он дурашливым тоном, явно кому-то подражая. - Птичье молоко, - сказал он тем же голосом. - И птичье желе-люкс. - Отец в разговорах иногда вспоминал этого бармена: у него была привычка повторять услышанную по радио рекламу. - Вы любите самое лучшее, разве нет? - проговорил он опять, подталкивая ко мне стакан с пивом. Женщина у огня издала короткий звук, похожий на одобрительный смешок. Я вежливо улыбнулся.