Мистер Гвин - [4]

— Не нуди, выкладывай. Это что, рассказ?

Барабан крутился в режиме предварительной стирки, и никто не шелестел страницами журнала. Джаспер Гвин подумал, что можно попытаться объяснить. Он рассказал Тому Брюсу Шепперду, что ему нравится выстраивать в ряд слова и чеканить фразы точно так же, как могло бы нравиться хрустеть пальцами. Он это проделывает в уме, в замкнутом пространстве мозга. Это успокаивает.

— Фантастика! Еду к тебе, ты наговариваешь, я записываю на пленку, книга готова. Ты не первый изобрел такую систему.

Джаспер Гвин объяснил, что это даже не истории, а фрагменты, без начала и конца — хорошо, если их хотя бы можно назвать сценами.

— Гениально. Уже придумал название.

— Лучше не говори.

— Сцены из книг, которых я никогда не напишу.

— Зачем сказал?..

— Не уходи никуда: сейчас кое-что улажу и приеду.

— Том.

— Да, дружище.

— Кто эта девушка, такая элегантная?

— Ребекка? Новенькая, работает как зверь.

— Чем она занимается, когда не носит сотовые телефоны по прачечным?

— Учится — с чего-то надо ведь начинать.

В том, что он бросил писать, подумал Джаспер Гвин, его огорчает одно: нет больше никаких причин работать с Томом Брюсом Шеппердом. Однажды, подумал он, Том перестанет преследовать его телефонными звонками, и это будет гнусный день. Может, следует ему об этом сказать? Прямо тут, в прачечной. Потом он придумал кое-что получше.

Закрыл сотовый и жестом подозвал толстуху — хорошо воспитанная, она отошла на несколько шагов. Заметил, что лицо у нее очень красивое, а недостатки фигуры она пытается скрыть, удачно подбирая одежду. Спросил, не могла бы она передать послание для Тома.

— Разумеется.

— Будьте любезны, передайте, что мне будет его не хватать.

— Разумеется.

— Я хочу сказать, что рано или поздно он перестанет доставать меня всюду, куда бы я ни пошел, и я почувствую облегчение, как будто в комнате работал холодильник и вдруг заглох; но и ту же неизбежную растерянность — вам, наверное, такое чувство знакомо, когда вы не уверены, что справитесь с наступившей внезапно тишиной, и, скорее всего, не достигнете ее высоты. Как, понятно?

— Не вполне.

— Хотите, повторю?

— Хорошо бы записать.

Джаспер Гвин покачал головой. Слишком сложно, подумал. Снова открыл сотовый. До него донесся голос Тома. Как эти штуки работают, ему никогда не понять.

— Том, помолчи минутку.

— Джаспер?

— Я хочу кое-что тебе сказать.

— Выкладывай.

Он сказал. Насчет холодильника и всего остального. Том Брюс Шепперд закашлялся и на несколько секунд умолк, чего с ним никогда не случалось.

Потом девушка ушла, чуть вразвалку — так ходят все толстяки; но на прощание улыбнулась Джасперу Гвину, одарив лучистым взглядом, сверкнув белоснежными зубами между великолепно очерченных губ.

8

Все-таки зима в этом году ему показалась никчемно длинной, и то, что он просыпался ни свет ни заря, лежал без сна и глядел в темные окна, стало уязвлять его.

Однажды холодным и дождливым днем он обнаружил себя сидящим с номерком в руке перед дверью амбулатории — убедил врача дать направление на анализы, пожаловавшись на неважное самочувствие. Рядом с ним присела дама с битком набитой сумкой на колесиках и ветхим зонтиком, который все время падал. Пожилая дама в непромокаемой косынке. В какой-то момент дама сняла косынку, и в движении, которым она поправила волосы, был явлен след очарования, действие которого прервалось много лет назад. Зонтик между тем все падал, то туда, то сюда.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил Джаспер Гвин.

Дама взглянула на него и сказала, что амбулаториям надо бы заиметь подставки для зонтиков, специально для дождливых дней. Кто-нибудь, добавила она, мог бы их убирать, когда выходит солнце.

— Исключительно здравое суждение, — сказал Джаспер Гвин.

— Еще бы не здравое, — сказала дама.

Потом взяла зонтик, закрытый, и положила на пол. Он походил на стрелу или границу чего-нибудь. Вокруг постепенно натекла лужа.

— Вы — Джаспер Гвин или просто на него похожи? — спросила дама.

Спрашивая, она рылась в сумке, искала там что-то маленькое. Продолжая шарить внутри, подняла взгляд, дабы удостовериться, слышал ли он вопрос.

Джаспер Гвин не ожидал подвоха, поэтому признался: да, он — Джаспер Гвин.

— Отлично, — сказала дама так, будто он правильно ответил на вопрос в викторине. Потом сказала, что в последние годы не читала ничего прекраснее сцены на молу в «Сестрах».

— Спасибо, — сказал Джаспер Гвин.

— И горящая школа, в начале другой книги, длинной; горящая школа — просто великолепно.

Она вновь подняла взгляд на Джаспера Гвина и уточнила:

— Я была учительницей.

Потом выудила из сумки пару круглых лимонных карамелек и одну протянула Джасперу Гвину.

— Спасибо, я правда не хочу, — сказал он.

— Вот еще новости! — сказала она.

Он улыбнулся и взял карамельку.

— Если конфеты просыпались в сумку, это не значит, что надо от них нос воротить, — сказала она.

— Конечно нет.

— Но я заметила, что люди обычно так и делают.

Именно, подумал Джаспер Гвин: люди не доверяют карамельке, найденной на дне сумки.

— Думаю, по той же причине люди всегда сторонятся подкидышей, — сказал он.

Дама в изумлении повернулась к нему.

— И чураются последнего вагона в метро, — добавил он, преисполненный странного ощущения счастья.