Мистер Эндерби изнутри - [53]
— Бардак, — имея в виду «Спартак».
Веста садиться не стала.
— Нет, — сказала она. — Вы со мной пойдете автобус искать. То, что я хочу сказать, обождет до возвращения в Рим. Не желаю рисковать публичным скандалом.
— Мир, — передразнил ее Эндерби. — Мир и порядок. Вы надо мной сыграли очень злую шутку, и я ее в спешке не позабыл. Поистине гадкая шутка.
— Пошли. Некоторые автобусы уже уехали. Оставьте вино и пойдем.
Эндерби увидел, что остается еще поллитра золотой драгоценной мочи. Наполнил стакан и сказал:
— Salute. — Проглотил возбужденные крики «bravo», полные энтузиазма, подобно услышанным на священном холме, хоть тогда не в свой адрес. — Хорошо, — сказал он, помахав на прощанье.
— Мы опаздываем, — предупредила Веста. — Опаздываем на автобус. Не опоздали бы, если б я не пошла вас искать.
— Шутка злая была, — повторил Эндерби. — Почему вы мне не сказали, что нас везут в Ватикан?
— Ох, не будьте таким идиотом. Это не Ватикан, а летняя резиденция. Где же наш автобус, скажите на милость?
Число автобусов было ошеломляющим, все одинаковые. В них уютно и самодовольно гнездились пилигримы; некоторые с нетерпеливым ревом уносились прочь. Автобусы стояли повсюду — у обочины, на холмистых улочках, — точно большие жуки в щели. Веста с Эндерби принялись быстро, но внимательно, будто покупать собирались, осматривать автобусы, пассажиров и прочее. Ничего знакомого вроде бы не обнаружили, и Веста начала издавать огорченные звуки. Прислушавшемуся сквозь плотную завесу вина Эндерби показалось, что он слушает общепринятый английский, с которого грубо ободрана облицовка и инкрустация, в результате чего звучит лалланс[97], пряный, как маринованный домашний лук, с горловыми и гортанными перебивками. Она в самом деле встревожилась. Эндерби сказал:
— Черт с ним, бросят нас — особого вреда не будет. Тут должны быть автобусы, поезда, такси или что еще там. Не в джунглях же мы заблудились или где еще там.
— Вы обидели гида, — упрекнула Веста. — А еще богохульничали. Знаете, эти люди к религии очень серьезно относятся.
— Чепуха, — сказал Эндерби. Небо над их ищущими головами украдкой заволоклось тучами. Атмосфера стала зеленоватой, словно раньше или позже намеревалась стошнить. За озером снова мягко забарабанила тревога, как бы кончиками пальцев в тимпан.
— Дождь собирается, — взвыла Веста. — Ох, захватит нас. Вымокнем. — Однако непроницаемый от вина Эндерби велел не волноваться: сядут они в тот самый проклятый автобус.
Но они в него не сели. Как только подошли, автобус игриво тронулся, мотором прорычав Эндерби презрительный эксплетив. Сверху вниз смотрели лица, пилигримы ухмылялись, махнуло несколько рук. Веста с Эндерби смахивали на хозяев, провожающих после размашистой вечеринки кучу довольно неблагодарных гостей.
— Он это нарочно сделал, — крикнула Веста. — Отомстил. Ох, сколько от вас неприятностей. — Поспешили к другому автобусу, и тот, как играющий в догонялки котенок, мигом пришел в движение. Осталось уже совсем мало, хотя Эндерби испытывал уверенность, что в одном из немногих оставшихся маячит римская физиономия, неблагородная физиономия римского гида, и римские пальцы делают сложные злобные триумфальные жесты.
Тимпанщики за озером, схватив чуткие палочки, пророкотали несколько тактов, пока автобусы, как бы спасаясь от плохой погоды, с песней мчались к городу. Озеро претерпевало сложные металлургические преобразования, небо, окутываясь жарким и устрашающим светом, начинало потеть, потом плакать.
— Ох, Иисусе, — крикнула Веста, — начинается. — И действительно, началось, когда до другого укрытия, кроме деревьев, оставалось полмили: небо треснуло бочкой дождевой воды, воздух стал опрокинутым вертикально стаканом, откуда лилась бадья за бадьей. Они слепо мчались к гостиничке на берегу озера, Веста топала ловкими шпильками, Эндерби крепко держал ее за локоть, как школьный циркуль; оба уже слишком вымокли, чтобы так торопиться в убежище. Голова Эндерби ощетинилась перхотью от потопа, желтовато-коричневый летний костюм промок. Но она, бедная девочка, совсем погибла: шляпа комично болтается, крысиные хвосты волос, тушь течет, лицо плачущей старой карги словно оплакивало дезинтеграцию шика.
— Сюда, — выдохнул Эндерби, втащив ее прямо в зал, где пахло простором и свежей краской, с пустыми столами и стульями, с прилизанным официантом, который любовался свободным потоком дождя. — Думаю, — пыхтел Эндерби, — надо взять номер, если они у них есть. Первым делом просохнуть. Может, у них… — Официант выкрикнул чье-то имя, потом повернул молодое пустое лицо к двум промокшим. — Una camera, — сказал Эндерби. — Si é possible[98]. — Парень вновь крикнул мальчишеским несломавшимся криком под барабанную дробь воды. Пришла женщина, сливочно жирная, в цветастом платье, сочувственно цыкнула, бросила быстрый взгляд на безымянный палец Весты, сообщила, что имеется camera с одной letto[99]. Несмотря на грандиозную улыбку, Веста смахивала на сопливую бродяжку. — Grazie, — сказал Эндерби. На запоздалом небе мигом треснула молния, тимпанщики отсчитали полтакта и вступили с прекрасным раскатом, с грохочущими аккордами космического Берлиоза. Дрожавшая Веста перекрестилась.
«— Ну, что же теперь, а?»Аннотировать «Заводной апельсин» — занятие безнадежное. Произведение, изданное первый раз в 1962 году (на английском языке, разумеется), подтверждает старую истину — «ничто не ново под луной». Посмотрите вокруг — книжке 42 года, а «воз и ныне там». В общем, кто знает — тот знает, и нечего тут рассказывать:)Для людей, читающих «Апельсин» в первый раз (завидую) поясню — странный язык:), используемый героями романа для общения — результат попытки Берждеса смоделировать молодежный сленг абстрактного будущего.
«1984» Джорджа Оруэлла — одна из величайших антиутопий в истории мировой литературы. Именно она вдохновила Энтони Бёрджесса на создание яркой, полемичной и смелой книги «1985». В ее первой — публицистической — части Бёрджесс анализирует роман Оруэлла, прибегая, для большей полноты и многогранности анализа, к самым разным литературным приемам — от «воображаемого интервью» до язвительной пародии. Во второй части, написанной в 1978 году, писатель предлагает собственное видение недалекого будущего. Он описывает государство, где пожарные ведут забастовки, пока город охвачен огнем, где уличные банды в совершенстве знают латынь, но грабят и убивают невинных, где люди становятся заложниками технологий, превращая свою жизнь в пытку…
Энтони Берджесс — известный английский писатель, автор бестселлера «Заводной апельсин». В романе-фантасмагории «Сумасшедшее семя» он ставит интеллектуальный эксперимент, исследует человеческую природу и возможности развития цивилизации в эпоху чудовищной перенаселенности мира, отказавшегося от войн и от Божественного завета плодиться и размножаться.
«Заводной апельсин» — литературный парадокс XX столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение малтшиков и дьевотшек «надсатых», Энтони Берджесс создает роман, признанный классикой современной литературы. Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски новейшей государственной программы по перевоспитанию преступников и сам становится жертвой насилия.
«Семя желания» (1962) – антиутопия, в которой Энтони Бёрджесс описывает недалекое будущее, где мир страдает от глобального перенаселения. Здесь поощряется одиночество и отказ от детей. Здесь каннибализм и войны без цели считаются нормой. Автор слишком реалистично описывает хаос, в основе которого – человеческие пороки. И это заставляет читателя задуматься: «Возможно ли сделать идеальным мир, где живут неидеальные люди?..».
Шерлок Холмс, первый в истории — и самый знаменитый — частный детектив, предстал перед читателями более ста двадцати лет назад. Но далеко не все приключения великого сыщика успел описать его гениальный «отец» сэр Артур Конан Дойл.В этой антологии собраны лучшие произведения холмсианы, созданные за последние тридцать лет. И каждое из них — это встреча с невероятным, то есть с тем, во что Холмс всегда категорически отказывался верить. Призраки, проклятия, динозавры, пришельцы и даже злые боги — что ни расследование, то дерзкий вызов его знаменитому профессиональному рационализму.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Первый роман сатирической тетралогии Энтони Бёрджесса о жизни и приключениях поэта-затворника Эндерби, начатой еще в 1963 году и завершенной в 1984-м.Мистер Эндерби вполне доволен своей жизнью: он пишет стихи в импровизированном кабинете-ванной и ведет нескончаемые споры с домохозяйкой и соседями.Но все меняется, когда он встречает Весту Бейнбридж, редактора дамского журнала, на вручении ежегодной поэтической премии и оказывается внезапно для себя втянут в романтические отношения…Однако муза – ревнивая возлюбленная, и она жестоко покарает изменника…
Трагикомическая история о Фреде Трампере по прозвищу Богус, который не сумел спасти самого близкого друга, потерял свою любовь, божественную Бигги, и не нашел понимания у единственного сына. Трампера одолевают нерешенные проблемы, но он научился жить с проклятыми вопросами, на которые нет однозначных ответов…
В романе-ностальгии «Восточные постели» повествуется о драматическом взаимопроникновении культур Востока и Запада. Эпоха британской колонизации сменяется тотальным влиянием Америки. Деловые люди загоняют на индустриальные рельсы многоцветный фольклорный мир Малайи. Оказавшись в разломе этого переходного времени, одиночки-идеалисты или гибнут, так и не осуществив своей мечты, как Виктор Краббе, или, как талантливый композитор Роберт Лоо, теряют дар Божий, разменяв его на фальшь одноразовых побрякушек.
В мире есть Зло. Это точно знают обитатели психиатрической больницы, они даже знают его имя и должность — старшая медсестра Рэтчед. От этой женщины исходят токи, которые парализуют волю и желание жить. Она — идеальная машина для уничтожения душ. Рыжеволосый весельчак Макмерфи знает, что обречен. Но он бросает в чудовищную мясорубку только свое тело. Душа героя — бессмертна…