Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны - [156]

За завтраком он молчал и раздумывал, оправдывать ли ему Тернера заранее или подождать известий из Элджина. Кордер принял его задумчивость за уныние.

— Будет тебе, Джордж! Лондон опять воскреснет. Как феникс из пепла. Еще лучше прежнего — тот Лондон, о котором мечтал Рен.

— Может быть, — ответил мистер Бантинг, который и раньше слыхал про Рена, а про феникса никогда.

— Я думаю, человечество сейчас на повороте: на пороге великого движения вперед. Правда, я и в ту войну верил, что будет перемена, но сейчас чувствуется больше уверенности, это носится в воздухе. Новый мировой порядок. Да, трезвый ум Народа — как это? — всегда обуздывал раздоры и вражду. Но, конечно, теперь никто не читает Теннисона.

Мистер Бантинг позволил себе глубоко вздохнуть, что указывало на его долготерпение. — Не заводи ты опять про этот новый порядок, Джо. Это вот у Гитлера новый порядок да у моего Эрнеста. И старый порядок был неплох, пока мы не позволили немцам опять заварить кашу. Обыкновенному человеку ничего этого не надо, а нужен ему приличный заработок да приличный дом да немножко досуга, чтобы заниматься тем, что нравится. И чтобы всякие хорошие вещи были подешевле! Теперь наш брат англичанин даже виски почти никогда не видит, а скоро и курить ему будет нечего. За дом приходится вносить платежи лет двадцать. Твой новый порядок ничего про это не говорит. А ведь как раз это и помогает жить обыкновенному человеку, это, так сказать, сахар в чашке чая. Этим мы живем, это — наша радость.

— Чистый материализм! — воскликнул Кордер. — Вода с ягодами, — лакомство Калибана!

Он наклонился вперед, тыча в воздух папиросой.

— Неужели ты думаешь, что Англия останется все той же? Мы все сражаемся бок-о-бок. От короля до разносчика, мы все попали в переделку. И каждый верит каждому, что тот выстоит. Неужели ты думаешь, что все это кончится ничем?

Не часто приходилось мистеру Бантингу слышать, чтобы Кордер говорил так серьезно. Обычно он как будто ничего не принимал всерьез. За последнее время лицо его осунулось, движения стали порывистей. Его дом в Парли разнесло вдребезги бомбой вместе с драгоценной библиотекой классиков в дешевых изданиях. Бомба выгнала его из временной квартиры в Кройдоне, ему пришлось пережить много такого, о чем он никогда не рассказывал. Он побледнел и словно истаял, но дух его стал еще неукротимей и пламенней, в нем чувствовалось напряжение, как в туго закрученной пружине.

Сейчас он наклонился вперед и заговорил, как человек, который видит суть вещей, а не только то, что делается на поверхности жизни, и умеет находить слова и тон, покоряющие слушателя. — Кто ныне вместе со мной кровь свою прольет, тот станет моим братом, — сказал он с непривычным жаром. — Вот что я думаю, когда хожу по лондонским улицам.

Мистер Бантинг помешал кофе в стакане и выпил. От такой глубины чувства, вложенного в застольную беседу, ему стало даже неловко. Он понимал такие чувства, но никогда об этом не говорил, не мог даже слушать, не придав своему лицу такого выражения, как во время проповеди или на молитве. И потому, выдержав приличную паузу, он посмотрел на часы и сказал: — Пора итти, Джо.

Они шли к магазину Брокли, а сирена предостерегающе выла, заглушая шум уличного движения. Два-три пешехода остановились, глядя на небо, но большинство невозмутимо шло своей дорогой. При звуке сирены теперь никто не бежал прятаться; это и официально не поощрялось, и было дано разъяснение, — это еще не бомбежка, а всего-навсего «тревога». Но Кордер проклинал ее, пользуясь высокопарными эпитетами, заимствованными, как полагал мистер Бантинг, все у того же Шекспира, пригодного на все случаи жизни.

Магазин напомнил ему о личных его затруднениях. Перед завтраком он условился с рассыльным, чтобы тот перехватил телеграмму из Элджина, и вот вам — на столе лежал желтый конверт — следствие этих переговоров и доказательство того, что на рассыльного можно было положиться во всяком незаконном деле. Хотя в этом не было ничего неожиданного, пульс мистера Бантинга зачастил так, как ни от одной телеграммы за последние несколько месяцев. Он не был уверен, захочет ли Кордер спустится с отвлеченных высот на землю и дать ему совет насчет такого прозаического дела, как оплошность Тернера с трубами. Правда, еще неизвестно, будет ли совет Кордера практически выполним и даже, будет ли он достаточно вразумителен. Ну, да ведь просить совета — это одно, а последовать ему — совсем другое.

— Джо! — негромко позвал он и, прикрыв за ним дверь закутка, показал ему телеграмму. — У меня тут вышло маленькое недоразумение с одним заказчиком из Элджина. А все Тернер. Как бы ты думал, что он выкинул на этот раз?

Он начал рассказывать все по порядку, начав с получения заказа в июле месяце; он излагал все обстоятельно и не спеша, и с неизбежными отступлениями и повторениями, попутно нагромождая все новые подробности и похлопывая ладонью по желтому конверту; он не сводил глаз со своего друга и взглядом призывал его не терять терпения — сейчас он дойдет до самой сути.

— Так вскрой и посмотри, в чем дело! К чему все эти предисловия?