Миссия в Ташкент - [114]

Балчиш планировал собранную им информацию передать назад в Ташкент следующим образом.

Всех российских беженцев посылали в Индию, и они должны были преодолеть пешком долгий и утомительный путь по пустыне длиной свыше пятисот миль о железной дороги в Дуздабе, на что уходило недели. Благодаря наличию грудного ребенка возрастом всего несколько месяцев, Балчиш получил специальное разрешение поехать в Баку, откуда он как бы намеревался отправиться в Сербию, но на самом деле собирался вернуться в Ташкент с собранной информацией. Этот план подтверждался тем фактом, что еще до нашего прибытия, он на самом деле получил разрешение от британских военных властей ехать в Баку, вместо того чтобы быть отправленным в Индию.

Я вернулся со своего курьезного чаепития в Генеральное консульство. Тут я был чрезвычайно рад распрощаться со своей советской одеждой, когда Фоул снабдил меня форменной британской одеждой. Позже, вечером, мне сказали, что меня хочет видеть какая-то дама. Я подумал, что не знаю ни одной дамы в Мешхеде. Ей показали меня, и оказалось, что это была, находящаяся в ярости, госпожа Балчиш с ребенком. Увидев меня в британской военной форме, она была поражена, но достаточно быстро взяла себя в руки, чтобы высказаться в мой адрес потоком довольно крепкой брани. Я ей сказал, что поскольку я с ней не ссорился, то сделаю все возможное, чтобы помочь ей. Нужны ли ей деньги или, возможно, лекарства для ребенка? «Я ничего у вас не возьму», — закричала она и возмущенная выбежала из комнаты.

На следующее утро она пришла снова, но на этот раз более спокойная. «Я ненавижу вас за то, что вы сделали», — сказала она «Но мне нужны деньги, чтобы на что-то жить». Я дал ей немного. Она спросила о своем муже. Я сказал, что ничего не могу сказать о нем; это надо было выяснять не у меня. Я не мог сдержаться и добавил, что, по-видимому, русская секретная служба была не самая эффективная в мире.

Балчиша не расстреляли, чего он, безусловно, заслуживал, и я услышал, что впоследствии он служил в Дунайском пароходстве, где у него, вне всякого сомнения, были блестящие возможности служить связующим звеном между Веной и русскими портами на Черном море. Возможно, он перешел к более нормальному образу жизни. Я никогда не интересовался его настоящим именем, но знаю, что имя Балчиш было фальшивым.

С Мандичами я покинул Мешхед на машине 27 января. Проехав через Турбат-и-Хайдри и Бирджант, я прибыл в Шуш вечером 31 — го. Здесь я встретил старого друга сэра Бэзила Голда, нашего консула в Систане. Вместе с ним я отправился в Систан и провел там несколько часов, а потом вернулся на главную дорогу. Путешествовать через пустыню в январе очень холодно, во многих местах лежал снег. 3 февраля мы прибыли в Дуздаб — индийский пограничный городок и железнодорожная станция, и сели в поезд до Кветты и Сиби. 9 февраля 1920 года я прибыл в Дели.

Моя жизнь в Советском Туркестане завершилась. Я не видел причин, по которым нельзя было бы забыть любые обиды, особенно по прошествии стольких лет. У меня появилось много друзей в Ташкенте, некоторые из которых понятия не имели, кто я был на самом деле, другие делали все и помогали мне, несмотря на огромный риск, которому они себя подвергали. Самые важные из них, из тех, кто оставался в Ташкенте, сейчас уже умерли.

Через десять лет после описываемых здесь событий я оказался в Пекине, где я встретил хорошо известного белого русского, генерала Хорвата,[118] который в июле 1918 года короткое время был президентом республики в Сибири. Он что-то слышал о моих делах в Туркестане, и я спросил его в связи с обстоятельствами одного важного дела, требовавшего моего срочного присутствия в Англии, мог бы я по прошествии стольких лет проехать через Россию. Он сказал, что, по его мнению, мне дадут визу, но я никогда не попаду домой!

Спустя несколько лет я встретился с русским послом в Лондоне М. Майским.[119] Я рассказал ему, что сказал генерал Хорват и спросил его мнение на этот счет. «Если вы хотите вернуться в Советскую Россию, то я должен буду взглянуть на ваше досье», — ответил он. Я заверил его, что это был просто вопрос, и он был чисто академический!

Приложение 1 Послесловие от автора

Господин и госпожа Мандичи были отправлены домой в Сараево. Я получил несколько писем от них с настоятельными приглашениями посетить их.

Многим из моих друзей в Ташкенте, в конечном счете, удалось убежать из страны, и я смог помочь некоторым из них.

Мой большой друг Тредуэл, Генеральный консул Соединенных Штатов, занимал затем в разное время различные должности, одна из которых называлась Инспектирующий Генеральный консул по Азии и Африке. В ходе своей работы, спустя несколько лет после того, как мы расстались с ним в сумерках на ташкентской улице, он навестил меня в Сиккиме на индийско-тибетской границе. Я снова встретился с ним в Гонконге, был на его свадьбе в Токио, и последний раз я виделся с ним в Нью-Йорке в 1943 году.

Андреев, чей дом был, возможно, моим основным убежищем в Ташкенте, сбежал в Багдад, где в течение небольшого времени работал инженером. Позже он переехал в Индию, где получил небольшую должность на железной дороге, на которой он прослужил в течение приблизительно десяти лет, получая неплохое продвижение по службе. Он навестил меня в нашем доме в Сиккиме вместе с австрийским лейтенантом, бывшим военнопленным, который помогал мне в Ташкенте, и который женился на его сестре, после нескольких лет занятия фермерством во Франции. Сейчас он живет в Англии. Петров некоторое время работал в Бомбее, а затем решил вернуться в Туркестан, но был проинформирован советским консулом в Вене, что инженеры, обучавшиеся в империалистических традициях, а особенно «закаленные» длительным пребыванием в капиталистических странах, в СССР не нужны! Тогда он поехал в Чили, и несколько лет я вел с ним постоянную переписку. Я был в Сантьяго в 1943 году и приложил максимум усилий, чтобы разыскать его. Единственный адрес, бывший у меня, был номер его почтового ящика. Этого оказалось недостаточно, и все его следы потерялись.