Миссия в Ионическом море - [8]

В какой-то момент от пушечного выстрела с берега у него сердце ушло в пятки, как и тогда, когда мальчишкой этот же адмирал, а тогда еще коммандер, застал его валяющим дурака, вместо того, чтобы точно брасопить бом-кливер, но сейчас этот великий человек настойчиво желал, чтобы "Андромаха" отправила лейтенанта к нему в офис - "Андромаха" потратила более сорока секунд, спуская шлюпку.

Тем не менее, Джек не смел получить выговор перед лицом всего флота, и, когда гичка, форсируя парусом, пересекла курс "Ворчестера" и метнулась к правому борту, тот уже набирал ход, правый становый якорь взят на кат, на марселях выбирали шкоты (хотя и слабо), брамсели взяты на гитовы. В этом месте отлив укрощал неприятные высокие и постоянно меняющие направление волны, а ветер дул в противоположную сторону, и чтобы зацепиться, требовался очень точный расчет. Тем не менее, Бонден был весьма ловок в подобных вещах: он мог бы решить подождать, пока корабль не обогнет остров Уайт, но, в любом случае, рядом с бортом корабля для шлюпки не существовало никакой опасности.

Джек все еще оставался зол, а еще замерз и чувствовал себя несчастным. Он взглянул на вздымающуюся шлюпку: баковый приготовил отпорный крюк, Бонден на руле ловил волну, поочередно понемногу наполняя и ослабляя парус, на жалко выглядящего Стивена, вжавшегося в кормовую банку и обхватившего свой сверток, фыркнул и молча спустился вниз. Когда Джек проходил мимо, морской пехотинец у дверей каюты стер с лица улыбку и надел маску почтительного деревянного истукана.

- Мистер Эпплби, бегом к казначею и попросите у него полпинты оливкового масла, - приказал на юте мистер Пуллингс мичману.

- Оливкового масла, сэр? - воскликнул мичман. - Да, сэр, ясно, - сказал он, видя, зарождающиеся гневные огоньки в глазах первого лейтенанта.

- Цепляйся, Джо, - произнес Бонден. Баковый зацепился за грот-руслени, большой люггерный парус мигом свернули.

- Теперь, сэр, если вам угодно, - официальным тоном отрывисто произнес Бонден. - Мы не можем торчать весь день с подветренной стороны посудины. Лучше я присмотрю за вашим старым свертком.

Борта "Ворчестера" обладали немалой крутизной, и в корабль вел ряд очень маленьких гладких влажных скользких ступенек, вертикально поднимавшихся от ватерлинии: ни удобного завала борта, ни наклона внутрь, чтобы помочь страннику на его пути. Тем не менее, по обе стороны имелись леера, но даже это делало подъем на борт едва возможным для ловких моряков, а доктор Мэтьюрин не был ни ловким, ни моряком.

- Давайте, сэр, - нетерпеливо сказал Бонден, когда Стивен нерешительно скрючился, стоя одной ногой на планшире. Разрыв между кораблем и гичкой снова начал увеличиваться, и, прежде чем он достиг размеров пропасти, Стивен совершил неожиданный прыжок, приземлившись на самую нижнюю ступень и изо всех сил вцепившись в леера. Здесь он и стоял, задыхаясь и обозревая вздымающуюся кручу борта: Стивен знал, что вел себя плохо и находится в опале: Бонден, старый друг, приветствовал его без тени улыбки, сказав:

- Вы прямо впритык, сэр. Знаете ли вы, что из-за вас мы почти пропустили отлив! И можем вообще упустить.

И все время, пока они удалялись от берега, доктор часто слышал об "упущенном отливе и большом ревущем весеннем половодье тоже", и об ужасной ярости капитана, который выглядел дурачком перед лицом всего флота, метался как огнедышащий лев на всем протяжении отлива, который если упустить, то станет жарко как в аду, да еще и с кипящей смолой.

Резкие слова Бондена, отсутствие удобного кормового трапа или даже боцманского кресла, чтобы поднять его на борт... И тут "Ворчестер" накренился на подветренную сторону, вознеся уродливый левый борт так, что показалась медь обшивки, в то время как правый, со Стивеном на нем, опустился на соответствующую глубину. Холодное море взметнулось вверх, промочив ноги и большую часть тела. Он снова сделал глубокий вдох и вцепился еще крепче.

Когда борт снова устремился вверх, энергичные, нетерпеливые руки схватили его за лодыжки, и Стивен обнаружил себя карабкающимся вверх. "Нужно не забыть правильно поприветствовать квартердек, - подумал он, приближаясь к нему. - Это может уменьшить мою вину". Но, волнуясь, позабыл, что ранее прикрепил шляпу к парику, чтобы уберечь её от ветра, и, когда достигнув священного места, приподнял её, оба предмета поднялись вместе, и его жест приобрел вид скорее несвоевременной шутки, чем уважения, тем более, что некоторые молодые джентльмены, двое корабельных мальчишек и морской пехотинец, не знающие его, взорвались искренним весельем, а те, кто знал, кажется, совсем не смягчились.

- Честное слово, доктор, - сказал Моуэт, вахтенный офицер, - вы почти опоздали, должен признать. Вы почти заставили нас пропустить отлив. О чем вы думали? И полностью промокли - мокрые насквозь. Как это случилось?

Мистер Пуллингс, стоявший у фальшборта, выглядел твердо и холодно.

- Встреча была назначена при полной воде два отлива назад, сэр, - даже не поприветствовав, произнес он.

Стивен знавал Моуэта и Пуллингса еще сопляками, от которых вообще ничего не зависело. В любое другое время доктор дал бы им резкую отповедь, но теперь, при их подавляющем моральном превосходстве, явном общем безмолвном осуждении экипажем "Ворчестера" и его собственном мокром уничижении, Стивен оставил их слова без ответа и, хотя в глубине души оставался наполовину уверен, что эта холодность, по крайней мере, частично, наигранная, часть флотского представления о юморе, от которого он так часто страдал, не смог заставить себя ответить.